Стихотворения Гафура Гуляма

В ЧЕМ КРАСОТА?

«Красота без прикрас —

в блеске девичьих глаз,

в речи, звучной, как саз…»

Нет! Подумай‐ка, брат,

век у этой красы,

как у летней росы,

промелькнет за часы…

Жизнь прекрасней стократ!

Красота — в волокне

и в тяжелом зерне!

Знай, прекрасен в стране

труд, достойный наград!

1923

Перевод П.Шубина

ЖЕНИТЬБА

Жениться, не зная, не видя — на ком,

не значит ли душу держать под замком,

не значит ли ночью идти наугад?

Не то же ли самое это, — ответь, —

что в спешке халат негодяя надеть?!

Беду принесет тебе этот халат.

Вдруг люди, приняв тебя за него,

расправятся из‐за халата того

с тобой? Объясняйся потом…

Не значит ли это — не зная пути,

в степи человека к несчастью вести?

Подумай, товарищ, о том.

Ты молод, правдив. И не слушай старух.

Любовь разве можно проверить на слух?

Будь к ней ты не слеп и не глух!

1928

Перевод В.Соколова

ЗИМА И ПОЭТЫ

За последний месяц в отдел литературы и искусства редакции"Кзыл Узбекистан" поступило 103 стихотворения, озаглавленных "Зима", "Снег".

Похоже, что нынешняя зима так и не соберется в дорогу. Похоже, что вся земля на себя надела белую тогу.Всё в жертву зиме принесено: все темы и все надежды. У всех поэтов - "Снег" да "Зима". Всё скрыли снега одежды.Вот хут наступил, а за ним хамаль. Пошли трактора по пашням. А души лириков наших спят, укрытые снегом вчерашним.Вороны уж каркать забыли. К чему орать им одно и то же? Поэты справляются с этим и так. Их совесть, видно, не гложет.Трава уж выросла. Хлеб взошел. А тут всё зима. Ну право, Друзья, пожалейте ворон, прошу! Оставьте им их забаву.

1929

Перевод В.Соколова

НА ПУТЯХ ТУРКСИБА

Очень стар, незапамятно стар этот путь… Здесь Руми Искандар, кровопийца Чингис, И Джучи-ягуар, и Тимур, всё живое губя, крови требуя, крови требуя, как буран горячи, поднимая мечи, пронеслись, нанося за ударом удар. Очень стар, незапамятно стар этот путь… Здесь народ-каландар, миллионы рабов и сирот, открывая со стоном почерневший от горя и голода рот, обреченные, немощные и униженные, через выжженные просторы земли, спотыкаясь, в оковах прошли, насекомым подобно, в пыли проползли, хлеба требуя, хлеба требуя, как за муки единственный дар. Очень стар, незапамятно стар этот путь… Сколько вер, провозя свой товар, Кун Фуцзы, толпы лам и ислам, караванами по солонцам и барханам, восклицая во славу бурханам и в бубны бряцая, жертвы требуя, жертвы требуя, здесь, вот именно здесь прошли с обещанием рая и с угрозой неслыханных кар. Здесь поставил один на оплечьях гор окраинных башен убор. А другой - вывел свода шатер не из камня, а из черепов человечьих. Третий, бешено яр, пожирая простор, как пожар или мор, пролетел и полмира кладбищем простер от волны Далай-Нора по далекий Памир. Власти ради своей, славы ради неистовствуя, все они, все они здесь прошли вереницами хмар… Очень стар, незапамятно стар этот путь… Порождение древнего мрака, хищник, окровавленной короной венчанный, по единому знаку руки его страны дыханьем сжигал аждахар, - от Пекина и Ханки до Рума и Киева и от Ганга до камских булгар, поднимая знамена, гремя в барабаны, здесь прошел и пропал, сгинул, как наваждение чар. Очень стар, незапамятно стар этот путь… Даль безмолвней лазурных озер, над которыми спит ветерок, как чабан близ пасущихся мирно отар. Ведь не каждое утро хромая собака или бешеный волк будут лаять и выть, и в ответ - барабаны греметь среди мрака и свирепую конницу в битву будить. Эту ширь самый грозный поход, словно в озеро брошенный камень, всплеснет и на миг горизонт всколыхнет… И уснет, смолкнет тех берегов крутояр… Очень стар, незапамятно стар этот путь… И теперь некий новый батыр, но не царь, ужасающий зверствами мир, не грабитель земель, не губитель культур, а строитель, разбивший насилья скрижаль, сокрушивший владычество ханов и бар, тот, что вывел народы из тюрем и нор на свободный цветущий простор, на которого смотрит с надеждой весь мир, весь земной им разбуженный шар, здесь со славой прошел, символ освобожденья, - серп и молот подняв над землей… Очень стар, незапамятно стар этот путь… Но отныне на нем лишь один властелин - богатырь, тот, что слил воедино Туркестан и Сибирь и бескрайнюю ширь - от далекого Улан-Батора до Москвы и бухарских чинар - в пашни, в пастбища и в сады превратил. Очень стар этот путь… Но теперь по нему, грохоча во сто пар своих победоносных колес, мчится зычноголосый колосс-паровоз, извергая дыханием пламя и пар, как скакун легендарный тулпар, вместо шпал суеверий каноны топча, в даль вонзая, как два огневых меча, два могучих луча своих фар. Очень стар, незапамятно стар этот путь… Но теперь по нему - от людей обездоленных Индостана и Афганистана - поздравления и пожеланья побед, вдохновенный привет от мильонов наших друзей вслед стальным караванам к нам летят из-за океанов и пустынь, что мертвее Сахар…. И теперь по нему, по пути, что так стар, где усталый навьюченный нар сквозь жару, и снега, и степной ураган, через марева фата-морган, от колодца к колодцу под звон бубенца по пустыне, качаясь, шагал месяца, вереницей летят эшелоны, мчатся хлеб, и железо, и лес, и руда днем и ночью, как неотвратимый, бессонный в грудь врага устремленный удар, чтоб скорее покончить с врагом навсегда, чтоб исчезла беда навсегда без следа, чтоб не запахом крови и гари, а свободой дышали степные ветра, овевая счастливые наши года, лишь порою в сказаньях о грозном "вчера" говоря, как домбра и дутар…

1930

Перевод В Державина

ГОТОВ СТАТЬ ЗНАМЕНОСЦЕМ

1

Эх, почему не пришлось мне родиться вместе с поколением бойцов-партизан?! И мне, на коне бы, летящем как птица, мчаться с ними в бой-ураган. И мне бы вброд с боевым эскадроном переходить ледяные воды. Отважным, как Фрунзе, лихим, как Буденный, биться за счастье народа… Вот Бухара - золотая чаша, слезами и кровью налитая всклянь. Эмир бухарский всех гадин гаже, жестокая, пьяная дрянь. Девушки наши - его невольницы, дети наши - его бачи… Мчится народная грозная конница, жаждой возмездия блещут мечи. За всех убитых рабочих - возмездие, за всех убитых крестьян - возмездие. За расстрелянных, за повешенных… Эх, почему не был с ними вместе я, пылая злобой святой и бешеной?!

2

Эх, почему не пришлось мне родиться с теми, что с ромбами на петлицах, с теми, кто, с ветром в скорости споря, гнали врага к Хазарскому морю? И враг, получивший шах и мат, враг, хвастливый и наглый вначале, теперь орал, как пугливый ишак: "Пропали! Пропали! Пропали!" Асфандияр, беглец Джунаид, Абдулла - разбойник беспутный… Где укрыться? Земля горит, всюду волнение, всюду смута. Но не был я, не был в ту грозную пору Красной Армии рядовым знаменосцем! Ах, как погнали английскую свору, и всех курбаши, и прочих японцев!..

3

Ладно! Прошедшие десять лет дали мне разум, отвагу дали. Я был слабосилен, разут, раздет. Теперь я крепче стали. И это кстати, - для мощи страны тысячи тысяч таких нужны.Силу мою воспитала Партия. Она прозорливым сделала парию, гордым сделала и могучим, как Гауризанкар, уходящий в тучи. Жгучими искрами полон кремень. Бывают мечты большие и куцые. Разве не может завтрашний день сделаться днем мировой революции?.. Я бы тогда беззаветно, как надо, сражался за счастье всех людей рядовым солдатом, безвестным солдатом, погибшим за искру мечты своей.

4

Эй, рабы Африки чернокожей, Европы, Азии, всей планеты! К вам обращаюсь, вас тревожу, Слушайте, слушайте слово это. Дамаска, Басры сироты, вдовы, мужи Марокко, львы Сиама, будьте готовы, будьте готовы водрузить над миром алое знамя! Сплотив для победы сердца и души, руки в пожатье братском сплетая, Вал Искандара в прах разрушим, вернем свободу народам Китая. Хваленая роскошь Соединенных Штатов только для избранных - для богатых. На месте всех этих "монте-карл", где бесятся с жиру и травятся, для тех, кто кровью в боях истекал, построим светлые здравницы. В борьбе за победу рассвета над ночью, за то, чтоб свободу увидеть воочью, чтоб счастью над миром сиять - каждый крестьянин, каждый рабочий готов знаменосцем стать.

1930

Перевод В.Липко

АЛКОГОЛЬ

Алкоголь заодно с цепями-веригами феодальных законов и капитала, заодно с чугунным ярмом религии вступил с нами в долгий изнуряющий брак, вошел в наш дом, в нашу кровь, в привычки, как втершийся в доверие враг.Алкоголь, - когда мы, став рабами, к вину неотступно тянемся, когда слаб человек, и духом и телом разбит, - одуряет наш мозг, как смазливая девка-жеманница, как распутная баба, пролезает и в душу и в быт.Алкоголь - это чванство, принимаемое за гордость, это дракон семиглавый ползет. И каждая ядовитая драконья морда всё живое хватает и, чавкая, жрет.Алкоголь - дурное веселье и смех некстати, когда пьешь и пьешь и почти не хочется есть. Алкоголь - это температура высокая в разврате и низкая, когда затронута честь.Алкоголь - если стройка, что высится гордо, с пьяных глаз представляется хаосом балок, досок и камней. Алкоголь - это с каждой рюмкой, бессмысленно влитой в горло, будто падаешь в реку и, барахтаясь, тонешь в ней.Алкоголь - это кто-то глотнул веселящего яда, одурманил сознанье и разум: и вот - задохнулась больница от дыма и чада, поезд врезался в поезд, взорвался завод.Алкоголь значит или прогул, или в цехе - пьяная дрема. Как в тумане - станок, всё идет кое-как. От такого в работе ни сноровки не жди, ни подъема. В результате: продукция низкого качества - брак.Слушай, общество! Финиш пятилетки близок. В двери стучится завершающий год. Убери с дороги алкоголизм. Дружба с ним к добру не ведет. Для наших темпов водка - преграда. Мы преграды разрушаем и сносим. Слушай, общество, обязательно надо сократить проклятые пятью восемь.Партия призывает: "Строй, учись!" К этому призыву сердцами тянемся. Мы за партию! Мы за жизнь! Нам не нужны пьяницы!

1930

Перевод В.Липко

ХЛЕБ

Эй, вы, жулики, обвешивающие нас на весах, визжащие, как собака с ведром на хвосте, вы, ишаны и муллы, выклянчивавшие капсан, что дехкане платили вам в своей простоте! Из дрянных рогаток вы горе-стрелки! Знайте: кончились ваши даровые корма, и любезные вам пауки-кулаки ни зерна не получат в свои закрома. Не страшны провокации ваши для нас! Так закройте же ваши поганые рты! Смотрит ненависть черная из ваших глаз на поля неслыханной широты. Опирается мягко горизонт на поля, на тяжелых, весомых колосьев край. Словно шкура тигра, отливает земля. Хлеб - как неба к земле золотой припай. Словно ласточка, крылья широко распластав, никуда не сворачивая, прямиком Ветерок пролетает над разливами нив, над колхозным током, над зерна островком. Он, как сторож, осматривает колхозный хлеб. Наше время суровое, враги вокруг. Если ты не глух, если ты не слеп, будь суров и решителен, не дремли, мой друг! Как на шее девушки бус прекрасных цепь, по пескам горячим караван бредет, - это в край мой хлопковый через жаркую степь груженых верблюдов брат-казах ведет.Здесь комбайн глотает сразу гору снопов, силой трактора выполняя план, без быков рабочих, без тяжелых цепов, подсекая под корень весь кулацкий хлам.В элеваторах, к небу растущих ввысь, мы сложили плоды колхозных трудов, к изобилию мы всей страной поднялись, мы считаем хлеб в миллиардах пудов.Слово "голод" оставим мы лишь в листах словарей, но покуда - будь бдительным: обманчива тишь! У хирмана на страже встань, товарищ, скорей: пусть ишанам и муллам достанется шиш! Их дела не пойдут уж больше на лад, не дадим им выманивать хаккулло и капсан! Мы за хлеб твой боремся, рабочий Пулат, мы за хлеб твой боремся, колхозник Хасан!

1931

Перевод С. Болотина

НУРМАТ И САВРИ

Нурмат и Саври в своем доме живут, и тесно им тут, и скучно им тут, но жить в коллективе - зазорно для них, хоть мало дает им труд.Сапожник Нурмат целый день в закутке то с шилом в руке, то с дратвой в руке. И, отдых забыв, от зари до зари по дому хлопочет Саври.Не хочет кустарь-одиночка Нурмат вступить как собрат в рабочий отряд, не хочет вмешаться в большие дела, хоть сам своей жизни не рад.Саври, пробудившись в каморке от сна, немыта, грязна, суетится одна - она постирать, приготовить обед, убрать за коровой должна.Ребенок в своей колыбельке кричит, похлебка кипит, корова мычит, и волосы дыбом встают у Саври - она точно ведьма на вид!Едва она примус свой старый зажгла - застряла игла, и в комнате мгла, и мечется снова по дому Саври, на мир и на жизнь свою зла.С досады Саври закурила чилим, и стелется дым по стенам сырым… Что ж делать теперь ей? Кури не кури - тоску не разгонишь, Саври!А ночью воротится пьяный Нурмат, и стекла звенят, и слышится мат - с веревки в испуге сорвется телок, ломая гнилой палисад.И муж избивает веревкой Саври: "Эй, черт подери, молчи, не ори!" Неграмотны оба - ведь им, беднякам, не снились во сне буквари!Однажды вбежал он и крикнул: "Жена! Послушай, жена, плясать ты должна! Здесь фабрика обуви будет теперь, сегодня открылась она.На фабрику эту с тобой мы пойдем и будем вдвоем сидеть за станком. Довольно ютиться по жалким углам! Бросай и кастрюли и хлам!На фабрике много машин и станков - лишь скажут нам: "Шов!",- а шов уж готов! Не нужно глаза или руки трудить - в машину вставляется нить!"Неделя прошла, и уж в цехе Нурмат, работать он рад две смены подряд. Из первой получки Нурмат, говорят, жене покупает наряд!В их доме приветливо, чисто, светло, сверкает стекло, и сердцу тепло, и грамоте стала учиться Саври… Хорошее время пришло!"Шермат будет школьником в этом году, Дильбар же в саду, - я сам отведу! Так, - молвил за ужином как-то Нурмат,- приучим детей мы к труду!"Теперь они дружны: забот у них нет, в столовой - буфет, готовый обед… Нурмат и Саври уже не кустари, теперь отдохнула Саври.Заботы, заботы, сбивавшие с ног,- кумган, котелок, корова, телок. Очаг не горит, а Саври перед ним не курит свой дымный чилим.И в жизни их словно развеялся дым: Нурмат стал другим - совсем молодым. По праздникам он уж не бьет фонари, не пьет, не ругает Саври.На фабрике мастером стал он, да, да! Ударник труда, он первый всегда. И в соревнованье он всех победил - Саври своим мужем горда.С работы веселый приходит Нурмат: "Идут ли на лад дела у ребят?" Дильбар научилась уже лопотать, и в школе отличник Шермат.Нам в новую жизнь открывается дверь - всё краше теперь, всё наше теперь - и радость, и смех, и сиянье зари, всё наше сегодня, Саври!

1931

Перевод Т. Сикорской

УЗБЕКИСТАН

Видел я бескрайние пустыни. Видел я волнение морей, град весенний, что в полете стынет, и самум, летящий всех быстрей. Видел извержение вулкана, и тайфун, и взрыв грозы в горах, я узнал сиротство очень рано, ночи одиночества и страх. Пережил жестокостей немало, окруженный вражеским кольцом, стрелами исколотый, бывало, я встречал врага к лицу лицом. Я дышал орлиной полной грудью, брал за перевалом перевал. По пустыне знойной, по безлюдью, по горам горбатым кочевал. В старой тюбетейке и в чарыках я проделал многоверстный путь, чтоб в далеких реках и арыках посвежее воду зачерпнуть.С палкой из тяжелого иргая, с гордым сердцем и пустым мешком, по ущельям и горам шагая, сколько стран я обошел пешком!В раннем детстве я играл с котенком, перепелок бил из озорства. А позднее кровь запела звонко, от любви кружилась голова. Мне казалось: и земля и небо - всё огнем мечты озарено. Жизнью и последним ломтем хлеба я бы с милой поделился, но когти злобно разрывали тело только что родившейся любви - догорело всё, что пламенело и кипело в молодой крови… Охранял я по ночам ворота, в кузнице, где горны горячи, я работал до седьмого пота, я менял профессии без счета, доводилось даже быть лунгчи. На базаре продавал фисташки, не давала мне судьба поблажки… Но пришел я к сути сокровенной избранного мною ремесла. И нашел я место во Вселенной, где весна навеки расцвела, где закон построен человечно, где звучит светло и безупречно песни полнозвучная струна, - это наша юная страна.Родина добра и дружбы стойкой, разгромив жестокого врага, занята неутомимой стройкой, ей покорны степи и тайга. Ей покорны топи и снега.

Крепость нашей всенародной веры мы от всех изменников спасли. Нашей силе нет числа и меры. Мы сильнее всех стихий земли. Прошлого прогнившие основы рушатся, шатаются, скрипят. Видя мир просторный, светлый, новый, рыцари доллара плохо спят. Глухо закипающим вулканом гнев народов зреет изнутри. Не удастся лицемерным странам заслонить растущий свет зари. Рабство, одиночество, сиротство мы уже забыли навсегда. От былого мрака и уродства в сердце не осталось и следа. Коммунизма светит нам звезда.На горах, в пустыне и на море - мы на вахте, мы стоим в дозоре, к Родине живой любви полны. В остром шлеме вместо тюбетейки, в шахте, на далеком перешейке, на несчетных рубежах страны по ночам не спят ее сыны. Каждое дыханье наше слито в трепетное облако одно, чувство с чувством сплетено и свито и вовек не может быть разбито, сломано или осквернено.Я певец трудящегося люда, сын великой солнечной страны. В гордой книге о советском чуде строчки три и мной сочинены. Цвет надежды для всего Востока, для десятка подневольных стран, расцвела и поднялась высоко Родина моя - Узбекистан.

1932

Перевод Л.Длигача

ТАШКЕНТ ("Ташкент построен в лучшей части света…")

Ташкент построен в лучшей части света, он весь - в просторной синей чаше гор, и в знойное сорокадневье лета здесь ветром омывается простор.Горюет солнце над чужой землею и радуется, восходя у нас, льет кроткие лучи живой рекою, идет… помедлить хочет хоть на час.Как свежи и как звонки реки наши - Чирчик, Ахангаран, Анхор, Салар! Долина блещет бекасама краше - Ташкента моего душевный дар.Как драгоценный яхонт, персик рдеет - ждет, полускрыт серебряной листвой. Свой праздник осень праздновать умеет здесь, где поставлен город древний твой.Ташкент - алмаз бесценный в перстне мира; здесь кровлю угнетенные найдут, здесь люди Азии, чье сердце сиро, свой свет, свою надежду обретут.Тоскует солнце над землею чуждой и отдыхает сердцем, медля здесь, и забывает горести и нужды, расцвет наш видя - о грядущем весть.Ташкент, ты - сердце Азии Срединной, ты - наша жизнь, ты - будущего свет! Ты - равноправный брат в семье единой, и здесь национальной розни нет.Не будь художником, не будь поэтом, - за Родину, за жизнь, за честь ее борись, трудись! И будет вечным светом, как лал, блистать достоинство твое!

1932

Перевод В Державина

ВОСПОМИНАНИЕ О КОМСОМОЛЬСКИХ ГОДАХ

Вот прошлых лет архив, вот юности заботы, вот вечной гордости моей билет - "четыре тысячи пятьсот двадцатый". Вот он, заветный спутник ярких юных лет.С билетом этим я ходил на баррикады, начало жизни отразилось в нем, той жизни, что, в боях ломая все преграды, влюбившись в правду, шла прямым путем.В нас мощь была сильней, чем в грозном аммонале, в нас видело себя светило дня, живые молнии у нас в глазах блистали, огонь брал жар от нашего огня.Кто скажет, что вот здесь, в строительство гигантов рук наших сила не влилась? Желанья юности, горенье сердца, верность и посейчас сопровождают нас.Пусть волосы мои не станут гуще, пусть по-отцовски борода седа, ты, факел дней былых, и этих, и грядущих, ты, комячейка, в памяти всегда.Нет, молодость моя еще не отшумела. Вот в молодых рядах идет, поет она. Нам, шедшим в гордый бой за ленинское дело, зарей рожденным, - молодость верна.Она обуздывает бурные потоки, заводы строит, в небесах парит. Мы - первый комсомол, отважные потомки Октябрьской славной мировой зари!

1933

Перевод В.Липко

КОНЬ

Посвящается скакуну колхоза "Коммунизм" Кокандского района

По степи, края которой с горизонтом обнялись, мчится рыжий конь и ржаньем оглашает ширь и высь.Посмотри - летит, как птица, слушай - ржанье, точно смех. Будто хочет с ветром слиться, будто слаще нет утех.Слушай, слушай! Утро, солнце, и над степью всё звучней - ржанье серых, пегих, чалых вольно скачущих коней.Мчатся вихрем. Прочь с дороги! Топот, цокот, точно гром. Мыты, вычесаны, сыты, отливают серебром.Норовисты, диковаты, не подступится чужак! А резвее всех и краше этот рыжий аргамак.Если ты, расправив плечи, в гущу боя мчишься, друг, - слышишь во сто крат острее, видишь на сто верст вокруг.Если ж нет в тебе задора, если в битве не таков, то не смей касаться плеткой этих бархатных боков.Этот конь носил в сраженьях смелого богатыря, этот конь кидался в битву, буйной яростью горя.Но сейчас, когда в былое отошла от нас война и земля, раскрывшись, примет не свинец, а семена,этот гордый конь на поле человеку верный друг, рядом с трактором не пушку тянет он, а мирный плуг.

1933

Перевод В. Липко

САД

Наша Родина прекрасна - розы, мак, полей атлас. Голубое небо ясно, и сады ласкают глаз. Наши девушки чудесной красотой чаруют вас, и отвагою джигитов любовался я не раз. Пред напором песни рьяным устоять могу ли я?Алый мак росой наполнен, как большая пиала. Шаловливо обласкала листья летняя чилла, под котлами для варенья пламя жаркое зажгла. Над лозою виноградной жадная жужжит пчела. Перед виноградом рдяным устоять могу ли я?Если чувства пробудились и уста к устам влечет, если каждый палец милой сладким кажется, как мед если жарким поцелуям второпях потерян счет, если ветви, зеленея, в вышине раскинут свод, перед яблоком румяным устоять могу ли я?Всю живую прелесть сада отражает твой зрачок. Ты сама подобна саду: губы - свежий лепесток. С нежным персиком сравню я золотой румянец щек, очи схожи с виноградом, стан походит на цветок. Перед розой и тюльпаном устоять могу ли я?Сладко слышать смех веселый и румяный видеть лик, нашей Родиной взлелеян славных девушек цветник. Я сказал бы: дружба с ними - освежающий родник. Счастлив, кто к нему устами благодарными приник. Перед юным гулистаном устоять могу ли я?Солнце гроздья винограда золотило поутру. Он у девушек похитил красок нежную игру. Шувиргона сок багряный разрывает кожуру. Виноградом спелым жажду утолить легко в жару. Перед этим соком пьяным устоять могу ли я?И с восторгом на рассвете я пойду в душистый сад. Он горячим залит солнцем, урожаем он богат, сердце дрогнет, затрепещет, как вздыбившийся Гырат. Садовод неутомимый, будь благословен стократ! Перед садом осиянным устоять могу ли я?Этот сад, взращенный нами, источает сладкий мед. Здесь больной, вкусив шербета, исцеление найдет. В час, когда мы отдыхаем, утирая жаркий пот, всем из полного кувшина наливает садовод. Перед дружеским стаканом устоять могу ли я?Над тобой шатер зеленый шелестит сквозной листвой. Всё твое в саду - румяный спелый плод и цвет живой, Жизнь трудящихся подобна полной чаше круговой. Щедрой мерой воздается им за подвиг трудовой. Перед счастьем долгожданным устоять могу ли я?

1934

Перевод В. Потаповой

НЕ МАРСИЯ

Друзья, звучит не марсия, не скорбный плач звучит, то песня павшего в боях среди парижских плит.Пусть не допета до конца и в горле клекот стих, - песнь коммунара, песнь бойца, вошла в сердца других,таких же праведных борцов одной земной судьбы. Повел их Марсельезы зов дорогами борьбы.Вчера газету он читал, слова, как звенья бус, слились в глазах, и - темнота. Ушел от нас Барбюс…Я знал легенды. Люд простой когда-то их сложил. Казненный палачом герой вставал и снова жил.Он поднимался не один - сильнее всех смертей вставало много рядом с ним друзей-богатырей.Не верю смерти. Сгинь живей! Подальше, смерть, держись! Здесь точка жизни. А за ней опять начнется жизнь!Я слышу, ветры говорят нам о начале бурь. И троны в щепки полетят от наших метких пуль.Былых эпох ненужный хлам горит, как мошкара. А пламя выше к небесам восходит от костра.Не верю смерти. Всё светлей чарующая высь. Здесь точка жизни. А за ней неугасима жизнь!Склонив знамена в горький час, молчим у гроба мы, еще теснее становясь вдоль траурной каймы.Ты - Революции солдат, не гаснет жизнь твоя. Сердца стучат, сердца стучат, Звучит не марсия!

1935

Перевод Р. Фархади

УЗБЕК-НАМЕ

(Пролог)

Твое подножье - громады гор, замыслы гениев давних лет. Чтобы в образ мне твой вместить простор, красок у нас на палитре нет.Как смысл глубочайший борьбы твоей в скупых стихах уложу? От земли к зениту, от солнца к земле - твой путь… Как о нем расскажу?Быть может, усилья Истории всей мощи равны твоей. Рулевой великого корабля, громадного, как земля… Партия Ленина, чтобы тебе достойную славу воздать, я древний узел былых наших бед в поэме хочу развязать. О том, что предками пройдено, что пережито давно. О том, что как будто ушло навсегда, но не ушло от суда, ибо, свободу и жизнь возлюбя, мы познали самих себя. Прекрасна моя родная земля, плоды дарящая нам. В арыках, желтая, словно мед, течет вода по садам.

* * *

Как по весне над садами наши гремят соловьи! Прыгают - с камня на камень - звонкие наши ручьи.Если упорно трудиться, вставши в предутренней мгле, что ни посеешь - родится на благодатной земле.Скажешь: "Эдем расцветает - плата за наши труды…" Что же душа вспоминает прошлое, бурю беды?

* * *

В берег бьет пунцовой гривой сырдарьинская вода. "Если девушка красива, помни: ждет ее беда".Так вот жертвой хищных стала красота земли моей. Рать за ратью наступала всё жаднее и лютей.Что цвело, что было юно, всё растоптано, в крови, от Сейхуна до Джейхуна и долин Кашкадарьи.Древний пращур насмерть бьется, изнемог от тяжких ран. И струей багряной льется непокорный Зеравшан.Что ты видишь в темных безднах давних, смолкнувших веков? Кости, ржу мечей железных, гниль, обломки черепов.Там, где серые барханы сонно льются по степям, шли захватчики хаканы, море бедствий гнали к нам.То не кровь ли отражалась на вечерних облаках? Ночь глухая не кончалась в прошлых, проклятых веках.Средь пустынь лежат руины наших древних городов, Глыбы пыльных плит старинных - как надгробия веков…Слышишь: там, из-за туманов Туркестанского хребта, низкий грохот барабанов,- то Чингисова орда.И над прахом страшных боен, златом череп оковав, Темучин - свирепый воин - пил, вино и кровь смешав.Все нас грабить были рады - гунны, Чин, Юнан, Иран. Шел на нас, не знал пощады, Зулькарнайн, от крови пьян.Как дракон, объемля дали, он дошел до Сырдарьи, но отпор жестокий дали и ему отцы твои.Лишь развалины остались… За грозой неся грозу, здесь Иран, Туран сражались, Афрасьяб, Рустам, Барзу.И царю Бахраму Гуру не промолвим мы похвал, если с предков наших шкуру он последнюю содрал.Оттого и мятежами повесть прошлого полна… Помнит время: встал над нами вождь отважный - Муканна.И в Багдаде сам наместник пред восставшими дрожал, ради воли, ради мести цепь народ мой разорвал.Муканна погиб, пропало всё, что мы спасли тогда. И во мгле ночной вставала вражья злобная звезда.Словно море, необъятна бездна темная судьбы! На сто лет вернись обратно к страшным годам Кутейбы.Тот - залитый кровью витязь - молвил, меч подняв кривой "Покоритесь! Изогнитесь, словно месяц молодой!Поклонитесь Мухаммаду! И за то святой Эдем вам откроется в награду, а иначе - гибель всем!"…

* * *

Кутейба хоть по-тюркски и звался "Верблюжьим седлом", но свободный народ непривычен ходить под ярмом.Враг разрушил Байкенд, Самарканд, Бухару, Фергану. Кровью залил, разграбил прекрасную нашу страну.Он за каждую голову по сто дирхемов платил, чтоб сердца устрашить, из голов пирамиды сложил.И в тенистых садовых аллеях он, вместо плодов, на могучих деревьях повесил детей, стариков.Чтобы золото прятать - добычу кровавой руки - шить велел он - из человеческой кожи мешки.Гибла древняя наша культура… Рушилось всё. Гибли сотни Сина и тысячи Зебинисо.И опять снаряжали враги за походом поход. И не выдержал натиска вольнолюбивый народ.Погибали защитники… Таял оплот наших сил. Говорят, Кутейбу приближенный однажды спросил:"Что ты скажешь, когда твой черед подойдет умирать?" - "Я три слова скажу: "Убивать! Убивать! Убивать!"Кровь и ужас принес этот зверь нашим мирным полям. …Так вот волей-неволею приняли предки ислам.Только скоро с посулов его позолота сошла и на души железная, тяжкая цепь налегла.Нам веками внушали смиренье, покорность и страх. Но великой надежды зерно не погибло в сердцах…

1936

Перевод В Державина

ПОЭЗИЯ И МЫЛО

Посвящается рабочим мыловаренного завода имени Мулланура Вахитова

Ильич, наш учитель! Как много он смог свершить изменений на свете! Ученье его, словно молний клинок, прорезало сумрак столетий.Он рай на земле нам построить хотел, отбрасывал всё, что прогнило, и в каждом из наших сегодняшних дел, его животворная сила!Но землю от грязи еще до конца очистить страна не успела. Грязь прошлого многим забилась в сердца, у многих - нечистое тело.В такие сердца, как рентгеновский луч, врезается зренье поэта, и столько вскрывается мусорных куч в лучах беспощадного света!Телесную грязь же мы сводим на нет водою, и мылом, и паром. Но здесь уже прочь отступает поэт и место дает мыловарам.Меж нами и вами протянута нить, мы Родиной призваны были, чтоб душу и тело людское отмыть от мусора, грязи и гнили.От грязи вы чистите тело всегда, я - душу от пакостей старых. Вот в этом и есть разделенье труда поэтов и мыловаров.Чтоб Родина благоухала, как сад, пускай ветерок легкокрылый несет кишлаками стихов аромат и запах душистого мыла!

1936

Перевод С. Болотина

МАВДЖУДА

Еще в твоей памяти горечь былого жива: четыре сиротки и мать, молодая вдова, всё время в труде, но на корку хватало едва. Тебя вековая томила нужда, Мавджуда.Вращался весь мир наподобие веретена: голодные дни и унылые ночи без сна. Судьба, точно пряжа, была и скудна и темна… Как нити, мечты обрывались всегда, Мавджуда.Челнок по основе летел, и худая рука соседа была, как челнок, и суха и легка. Бывало, следишь за работой ткача-старика - и медленно тянется дней череда, Мавджуда.Укутана в бархат богатого казия дочь. За жалкую плату служить ей должна день и ночь вдова, чтоб детей прокормить и нужду превозмочь. Богатых и бедных извечна вражда, Мавджуда.Всё это - печальная повесть минувших времен. Теперь кипарисом свободы твой путь осенен. Заботою партии, шелком октябрьских знамен повиты твои молодые года, Мавджуда.Навеки здоровья лишились и сна богачи. Светило с небес на свободных бросает лучи. В безводной пустыне забили живые ключи. Зажглась над тобою свободы звезда, Мавджуда.Ты ловкой рукою приводишь в движенье станки. Задорно сверкают в глазах у тебя огоньки. Струится, как плавные волны свободной реки, поток твоего молодого труда, Мавджуда.Ткачиха искусна, красива, проворна, ловка. Подруги ее разодеты в цветные шелка. И песня о счастье звучит, широка, глубока. Наполнены ею сады, города, Мавджуда.Прядешь ты надежную нить небывалой длины, но более прочною нитью сердца скреплены. Ты - славная дочь трудовой обновленной страны. Республика наша, как ты, молода, Мавджуда.В тебе отразилась великой Отчизны краса и солнце ее, озаряющее небеса. На выборах дружно тебе отдадим голоса. Недаром Отчизна тобою горда, Мавджуда.

1937

Перевод В. Потаповой

ИТОГ

Звенит родник жемчужин вдохновенья, Со времени Гомера не иссяк. Мильярды слов, закованные в строки, Утешьте, подтвердите, что не зря Живу, огнем поэзии горя.Как Навои - взволнованная юность, Как мысль Бедиля - зрелости пора. Вся жизнь - поэма. Рифмы, ритм чеканный… Но что хитрить! Уже недалека Финала неизбежная строка.Ну что же, будем подводить итоги. О чем писал я, что я воспевал? Что, как рассвет, мне дали освещало, Когда, родившись в сердце, как ручьи, Текли стихи прозрачные мои?"Любовь к отчизне, - отвечает сердце, - Любовь и обещанье на заре: Быть цельным, не менять своих воззрений И так писать, чтоб хоры звучных строк Вливались в души. Вот и весь итог".

1939

Перевод В. Липко

ПРОВОДЫ

Ты, жизнь моя, стала ясна, как алмаз. Ты, жизнь моя, с солнцем навек подружись. За всё, что ты сделала в мире для нас, тебе я до смерти признателен, жизнь.Под славной звездою все в нашем роду рождались. Я эту звезду и пою. Волна революции в Пятом году качала, как мать, колыбельку мою.В тот день, как столетье отпраздновал дед, а внук его в школе за азбуку сел, разнесся на весь возмутившийся свет сигнал революции - Ленский расстрел.Мой дед был рожден в год, когда из Москвы бежал Бонапарт в потрясенный Париж. Ты, дед мой, под саваном чистой травы давно уж в объятьях безмолвия спишь.(Джура, ты друзей рассмешил бы легко, сказав им: "Уж внучек за книжкой сидит, а дедушка в люльке спеленат лежит". Молчи, что столетье меж нами легло.)Случайность ли это? Глупцам ли на смех рассказ мой о том, как мы начали жить? Но нет, не случайность, - я знаю, нас всех борьба нанизала на счастия нить.В году двадцать третьем родился мой стих, и сын мой родился в просторах земли. В сознании детищ обоих моих года проходили, пространства цвели.Мой стих рос с тобою в родимом краю, теперь ты стал взрослым, мой смелый солдат. Пусть рядом с тобою в поющем строю и стих мой шагает, как друг твой и брат.Случайность ли это? Глупцам ли на смех рассказ мой о том, как мы начали жить? Нет, нет, не случайность, - я верю, нас всех любовь нанизала на счастия нить.Я помню, стихи для тебя я писал, певучие строки вязал для тебя, сидел на плече меньший брат твой Усар и слушал стихи, свой кушак теребя.Спросил меня: "Скоро ли Гитлер умрет?" - "В день лучшего праздника в нашей стране". - "А праздник когда?" - "А когда наш народ фашистов раздавит в священной войне".Всегда удивляться я буду, друзья, случайностям нашей семейной судьбы. В тот день, когда враг хлынул в наши края, созрел мой Джура для военной страды.Лети же, мой сокол отважный, вперед! Тебе восемнадцать исполнилось лет. Тебя наша партия в битву зовет. Тебя осеняют знамена побед.Я в возрасте Пушкина. Враг мой, держись! Но здесь не дуэль, здесь возмездье и суд. В дуэли - лишь смерть. А в борьбе нашей - жизнь. Свободу войска наши миру несут.Усар, успокойся, - наш праздник придет, и Гитлер умрет, и ненастье умрет. На битву в священный поднялся поход великий, свободный советский народ.Окончится счастливо начатый бой, с народом наш мудрый отец говорит. Будь стойким и храбрым, мой сын, - над тобой священное знамя Отчизны горит!

1941

Перевод В. Сикорского

ЗИМА

Стужа. Сорок два градуса ниже нуля… Только! Из хрусталя на потоках мосты. Ветры быстры, как свет. Снег летит с высоты и, кружась, бесконечные кроет поля. И под вьюгой гудят великаны леса. Это русской зимы несказанной краса!Лед на окнах - иглистые ветви арчи. Струны перебирает в избе паренек, и ворчит и клокочет с борщом чугунок, поднимается хлеб, зарумянясь в печи. Дом что полная чаша колхозный, родной… Это наша зима над счастливой страной!Сруб колодца - подсвечник оплывшей свечи. Вот и девушки шумно бегут за водой. Наклонись и прислушайся к жизни самой - чу, как песен весенних играют ключи! Как весной, здесь любовь и зимою в крови. Это русский январь - покровитель любви.За окном - сорок два. Пятилетний Олег с горки катится мимо отцовских ворот. В шубке, в валенках, стужа его не берет. И смеется он весело, падая в снег. Щеки - будто заря умывала сама. Он - сын русского! Это - родная зима!Минус сорок два градуса… Гитлер кричит: "Отступленья причина - мороз и зима…" Но причина - народ, мощь руки и ума! И Советское Информбюро говорит: "Вот - машина войны потеряла чеку, и зима помогала, была начеку!"Похвальбой о "победах" во всех кабаках и себя и лакеев своих убедя и в объятиях у проституток найдя свое счастье, поганцы в смоленских снегах замерзают сосульками тухлой воды. И зима беспощадно заносит следы.Хорошо бы, кичливо топорща усы, грабить, красть без помех, обжираться и пить, хорошо б на ночлеге костры разводить, мазать салом гусиным беспечно носы… Но ведь ясно, как в зеркале ясно сейчас, что в России зима хороша не для вас!Полководцы у нас закаленные есть, в свою пору у нас и зима - генерал! До зимы вы хвалились пройти по Урал, а теперь вы боитесь голов не унесть? Ваше завтра - могила и вечная тьма. Вам могильщиком будет такая зима.Пред великим походом народа всего - добродушней улыбки библейский потоп. Я с копытцем водицы сравнил бы его, затерявшимся среди заброшенных троп. Это хуже потопа, беда для врага. А зима наша и холодна и долга!Минус сорок два градуса… Только! Как свет, бурекрылая армия наша быстра. Страшен гнев ее! Сталь ее шашек остра. Ни пощады врагу, ни спасения нет. Впишем пламенем в книгу истории мы дни начала победы, дни этой зимы!

1942

Перевод В Державина

ЖДУ ТЕБЯ, СЫН МОЙ

На пути караванном, в седых ковылях верблюжонок стоит… Караван его где? Красный отблеск зари на усталых глазах, слезы, слезы плывут, как круги по воде.О, как он сиротлив и похож на меня, неподвижного в серой дорожной пыли… Солнце! Зоркое солнце! Лучи наклони, об ушедших на битву мне вести пошли.От Юпитера и до песчинок морских нерушима твоя лучезарная власть, и среди неоглядных сокровищ твоих и ресница не может бесследно пропасть.Прошлым летом, когда собирали инжир и медовые дыни лежали горой, и сиянье плодов заполняло весь мир, - проводили мы сына любимого в бой.В нем созрело достоинство предков моих. Он, как я, горделив, младших братьев собрал, обнял каждого, встал на пороге, затих и к родимой земле поцелуем припал.Он вернется, мой сын, победителем к нам, он приедет! Окончена будет война! К его черным, как ласточки крылья, бровям не пристанет в пути и пылинка одна.Но отец я! По древнему праву отцов я тоскую без вести о сыне моем. Жду его - чуть послышится цокот подков. Жду его - чуть поднимется пыль за холмом.И лишь только мелькнет чей-то конь впереди, "Вот он едет!" - беззвучно себе говорю. Неподвижно стою на широком пути, неотрывно на запад багровый смотрю.Вечерами, когда мы за пловом сидим, многолюдная вся соберется семья, только место твое остается пустым, остается нетронутой доля твоя.И бывает, усталая мать невзначай по привычке протянет тебе пиалу, - отвернусь я к стене. И остынет мой чай. Мать уйдет и тихонько заплачет в углу.Может, в небе твоя покатилась звезда, может, в эту минуту далеко от нас ты упал на снегу. И уже никогда не откроешь веселых мальчишеских глаз…В эту ночь, до зари не смыкая ресниц, я Бедиля читал. И забылся в тоске. И волшебная музыка тихих страниц оживала, звучала в саду вдалеке.Ветерок на заре, как дыханье твое, пробежал по листам недочитанных книг. и чистейшим, как ртуть, стало сердце мое, стали мысли прозрачными, словно родник.Взял я серп и садовые ножницы взял и пошел по тропинке, что к саду вела. И, увидев меня через низкий дувал, вслед за мною невеста твоя побрела.Пусть деревья в саду вырастают у нас, пусть цветы распускаются, солнце ловя, пусть слезинки, застывшие в сумраке глаз, в ожерелье нанижет невеста твоя.И победа придет! И когда поутру я услышу, что едут джигиты домой, ароматные персики все соберу, положу их в корзину горой золотой.И пойду босиком по намокшей траве с неохватной корзиной янтарных плодов, словно солнце неся на своей голове, на дорогу - встречать долгожданных сынов?Кушай персики, сын! Поспевали не зря, круглобоки, румяны, покрыты пушком, каждый персик - улыбка, и каждый - заря, и росинки еще не просохли на нем.К этим сочным плодам ты губами прильни, как ребенок во сне к материнской груди, только косточки эти смотри сохрани - на родимой земле их опять посади.И когда вы с подругой в саду молодом под деревьями будете рядом сидеть, тихо с матерью, оба седые, придем на счастливые лица детей поглядеть.

1942

Перевод С. Сомовой

ТЫ НЕ СИРОТА

Детям, осиротевшим в Великую Отечественную войну

Разве ты сирота?.. Успокойся, родной! Словно доброе солнце, склонясь над тобой, материнской, глубокой любовью полна, бережет твое детство большая страна. Здесь ты дома, здесь я стерегу твой покой. Спи, кусочек души моей, маленький мой! День великой войны - это выдержки день. Если жив твой отец - беспокойная тень пусть не тронет его средь грозы и огня. Пусть он знает: растет его сын у меня! Если умер отец твой - крепись, не горюй. Спи, мой мальчик, ягненок мой белый, усни. Я - отец! Я, что хочешь, тебе подарю, станут счастьем моим все заботы мои. …Что такое сиротство, спроси у меня. Малышом пятилетним в десятом году грел я руки свои у чужого огня, полуголый таскал по дорогам нужду. О, как горек сухой подаяния хлеб! О, как жестки ступени чужого крыльца! Я, приюта искавши, от горя ослеп, и никто моего не погладил лица… Испытал я, что значит расти сиротой. Разве ты сирота? Спи спокойно, родной… Пока старый охотник - кочующий сон - на меня не накинул волшебную сеть, гордой радости - чувства отцовского полн, буду я над кроваткой твоею сидеть, над головкою русой твоей, дорогой, и смотреть на тебя, и беречь твой покой… …Почему задрожал ты? Откуда испуг? Может, горе Одессы нахлынуло вдруг иль трагедия Керчи? И в детском уме пронеслись, громыхая в пылающей тьме, кровожадные варвары, те, что тебя не добили случайно, живое губя. Может, матери тело, родимой твоей, с обнаженными ранами вместо грудей, и руки ее тонкой порывистый взмах - предо мною в твоих беспокойных глазах? Я припомню смятенные эти глаза, когда ринусь в смертельный, решительный бой. За слезу, что по детской щеке проползла, за разрушенный дом, за пожар и разбой - отомщу я врагам беспощадной рукой! Этот Гитлер - ублюдок, не знавший отца, он не матерью - подлой гиеной рожден, отщепенец понурый с глазами скопца - цену детства как может почувствовать он? Этот Гитлер - навозный коричневый жук, плотоядно тупые усы шевеля, захотел, чтобы свой предназначенный круг по желанью его изменила земля, чтобы людям без крова по миру блуждать, чтобы детям без ласки людской умирать. Но земле выносить его больше невмочь! …Спи спокойно, мой сын. Скоро кончится ночь! Спи спокойно, мой сын, в нашем доме большом! Скоро утро придет, и опять за окном зацветут золотые тюльпаны зарниц. В нашей книге домовой - без счета страниц. Будет памятна книга на все времена. Сохранит твое имя навеки она! …Улыбаешься ты, и улыбка светла. Не впервые ль за долгие-долгие дни на лице исхудавшем она расцвела, как фиалка на тающем снеге весны. И продрогший простор словно сразу согрет полусонной улыбки внезапным лучом. Это - скоро рассвет. Это - белый рассвет. Это - белый рассвет у меня за плечом!

1942

Перевод С. Сомовой

ЖЕНЩИНА

Честь для женщины нашей - святая святых. Там, где труд с нею дружен, нужда - со двора, Славься, женщина, мой вдохновившая стих, славься, женщина - мать, и жена, и сестра!Мать… И, сердце в далекое детство маня, хлопотуньи седой возникают черты. Ты вынашивала, ты вскормила меня, мир явила глазам и сознанию ты.Долго ль в юность войти?.. Первой встречи вино черных глаз колдовство и газелей поток… Комсомолки, не смейтесь - не так уж давно отшумел и Гафуровой юности срок!Мы женились - жена оказалась щедра: осыпала детьми, как богач серебром. И спасибо жене дорогой - детвора превратила в шумливый скворечник мой дом.А иной и полюбит соседскую дочь, да крупинку сурьмы ей купить - недосуг, смотришь - всё прозевал! И в глазах - день и ночь паутину плетет сожаленья паук.Вы - созвездье счастливое жизни моей, неразлучные спутницы: мать, и жена, и сестра, и дочурка - всё женщина! С ней неразрывно душа моя сопряжена.Без метлы запустенье и мерзость в домах: поцелуев не знавший - подобен кроту. Жизнь без женщины милой - пирушка впотьмах, и вино без нее опреснеет во рту.Я скажу откровенно, всем сердцем любя: без тебя и поэтом не стал бы Гафур, потеряли б окраску цветы без тебя и остался б от музыки звуков сумбур.Мед несладким бы стал, несоленою - соль, мир пришел бы, лишенный тебя, к тупику. Камню только неведомы радость и боль, а любовь на земле - одному ишаку.Если мы тебя спутницей не назовем, нам природа суровый свой вынесет суд. Если жить и трудиться не будем вдвоем, в прах рассыплется жизни священный сосуд.Выше гор взнесены наши головы ввысь, и не рушит их горе, не клонит их страх. Видишь - молнии нашего гнева зажглись в твердо сжатых руках и в орлиных бровях.Ливнем слез может хлынуть на землю туман, до макушки окутавший Гауризанкар. Но небес не обрушит немецкий таран, солнца в яму не сбросит Адольф-янычар!Как огонь и как мышленье наше и речь, что вошли навсегда в человеческий мир, как преданья, в которых навеки сберечь мир сумел имена "Александр" и "Кир", -так и наша борьба, жертвы, подвиги, кровь, может быть, даже наши с тобой имена - в сердце дальних потомков зажгут к нам любовь, обессмертят на вечные нас времена.Натерпелись мы горя! Но дух наш окреп. Нас в совместном труде закалила судьба. Славься, честно добытый насущный наш хлеб, славься, пот, за работою стертый со лба!Древний миф об Адаме для нас - чепуха: труд - не божье проклятие нам за грехи, но уж если была у Адама соха, то и Ева шагала у ручки сохи.Ты не только мне Евой - Зулейхой была, ты - Мария, Марьям, мать пророка Исы. И не ты ль подлила в мои песни тепла, воплощенная в облике Зебинисы!Ты - Ширин. Ты со мною в борьбе и в труде. Ты давала мне столько дерзанья и сил, чтоб канал прорубил я в гранитной гряде, чтоб дракона свирепого я поразил…

1942

Перевод Л. Пеньковского

ПРОЩАНЬЕ

Памяти товарища Ахунбабаева

Как сорванный цветок, как соловей, покинувший гнездо среди ветвей,ушел от нас наш дорогой отец, ушел любимый всей страной отец.Не плакал раньше я, но в этот час сдержать не может слез никто из нас.Ох, слезы, слезы… Нет, Юлдаш-ата! Смерть - это не последняя черта.От пышных рощ зеленой Ферганы, с Фархадских гор, со всех полей страныпорой весны, когда звенит ручей и всходит солнце над землей твоей,твое дыханье, точно ветерок, обвеет нас, коснется наших щек.В совете каждом мудрых стариков, в звучанье лучших строк моих стихов,в неповторимых трелях Халимы, в речах, клеймящих злые силы тьмы,в призывах зря не тратить даже миг - услышится твой голос, твой язык.Рабочий, кончив день свой трудовой, преломит хлеб, как бы делясь с тобой.Мираб, пуская воду на поля, увидит в ней, как в зеркале, тебя.Колхозник не забудет о тебе - немало значил ты в его судьбе.В сердечной памяти твой вдохновенный труд семнадцать поколений сберегут.На площадях, твою увидев стать, тебе поклоны будут отдавать.Величье, справедливость, простота - вот качества твои, Юлдаш-ата.Ты эти качества большевика нам завещал на многие века.Наш первый президент! Гордясь тобой, узбек гордится и своей судьбой.Для друга - смех, приветливая речь, для недруга - разящий насмерть меч.Орел, в боях испытанный не раз, ты молодым орлам давал наказ:"Зажги огонь бесстрашия в груди, ни одного фашиста не щади!Землей, что Ленина следы хранит, не должен овладеть злодей-бандит.Пусть гордо, вечно реет над страной святое знамя партии родной".Отец, твое желанье, твой наказ мы исполняем каждый день и час.Твои ученики, твои сыны, Мы рвемся в бой, как сталь раскалены.Клянемся честью, скоро над врагом последний, смертоносный грянет гром.Жизнь закипит, не будет литься кровь, страна цветущим садом станет вновь.Тогда, гордясь, что победили мы, поклонимся твоей могиле мыи скажем: "Спи спокойно, аксакал. Мы сделаем всё так, как ты желал.То зданье, что не смог достроить ты, достроим, воплотив твои мечты.И Фергана и Самарканд опять всё краше, краше будут расцветать.Ташкент, одевшись в мрамор и бетон, навеки счастьем будет озарен.Поэты создадут поэмы те, что грезились тебе в твоей мечте.И жизнь твоя алмазом в них блеснет. Забыть тебя не может твой народ!"Для нас, для блага Родины своей ты жил в заботах до скончанья дней.Всегда твердил: "Все нации страны должны быть вечно дружбой сплочены".Спокойно спи, отец. Клянусь душой, мы выполним завет священный твой.О, боль, о, скорбь! Юлдаш-ата угас! Такой живой, сомкнул уста, угас.С родным отцом нас разлучила смерть, могучего орла сразила смерть.Сердца горюют, слезы - через край… Прощай, орел, отец родной, прощай!

9 марта 1943

Перевод В.Липко

КЛЯТВА

Клянусь водой, насущным хлебом, живым биением сердец, клянусь родной землей и небом - нам дорог Ленин, как отец.И это чувство так высоко! И то, что здесь я говорю, от имени всего Востока я вновь стократно повторю.И это с той поры я понял, когда, еще ярмо влача, как вешний гром на небосклоне, услышал слово Ильича.Раскрепощающее слово! Мужаем мы. За годом год мы строим мир - прекрасный, новый. И ныне Ленин - весь народ.Не потому ль такая сила живет в созвучье этих слов, что их писали не чернила, а кровь бессмертная борцов?Мы свергли древние преграды, щитом свой светоч осеня, и жизнь отдать за дело правды - нет высшей доли для меня.

1944

Перевод В Державина

МОЯ ЗОЛОТАЯ ЗЕМЛЯ

Как вернувшийся с поля победы отец, с дорогими подарками осень пришла. С караваном верблюдов, с напевом домбры, с одеяньями яркими осень пришла.После трудной дороги распахнута грудь, паутинки в кудрях иль седин серебро… С хитрецой добродушной глядела она на несчитанное, на земное добро.Если летний скворец, прорезая простор, прямо к солнцу взлетел над моей головой, будет осень ясна и дарами щедра, и щедроты ее пригодятся зимой.Если старый пастух, охраняя стада, слышит шелесты ранних осенних дождей, то весенней порой много новых ягнят златорунных пройдет по просторам степей.Станут льдинками струи сентябрьской воды, станут капельки пота ценней жемчугов, если полные спелой пшеницы мешки взгромоздятся до неба к созвездью Весов.Над равниной тягучий плывет аромат, закипает в котлах виноградный шербет. Кто, шербета вкусив, выпил это вино, проживет девяносто, не менее, лет.А в тенистых беседках сокрыты листвой и рубины, и яхонты, и янтари. То сокровище, тающее на губах, прохлаждается в утреннем блеске зари.Это прячет под листья тугой виноград сорок пять разноцветных сладчайших сортов. Будь здорова, моя золотая земля, осененная тихою сенью садов!Говорят, что за яблоко только одно изгнан был из эдемского рая Адам. Дорогие собратья! Спешите гурьбой к нашим красным, как вешние зори, плодам.Сто пятнадцать сортов разных яблок у нас, Розмарином, ранетом корзины полны. Наше яблоко - символ великой любви, в нем, прозрачном, грядущего зерна видны.От предместий Ташкента до горных вершин вижу хлопковый жемчуг средь свежей листвы. Поле, полное белого хлопка, шумит в бликах солнца, в сиянье большой синевы.Изумрудными пальцами держит оно золоченые чаши с кипящим вином, в этих чашах дарующий силы нектар. Мы его в честь победы, друзья, разопьем!В честь того, что хорошей осенней порой долг свой выполнил славный узбекский народ и с полей по широким дорогам своим караваны отборного хлопка ведет.Будь здорова, моя золотая земля, в изобилье своих многоцветных плодов! Будь здоров, человек, счастлив будь, человек, славься, мудрый народ мой, во веки веков!

1945

Перевод С. Сомовой

ВРЕМЯ

Капитан Хамидулла Хусанов подарил мне часы

Мгновенье! В твоих глубочайших просторах и розы раскрытье, и жизнь мотылька. И могут погаснуть в течение вздоха те тысячи звезд, что горели века.Из красного тяжкого золота скован, качается маятник жизни часов. Одно колебанье его золотое рождает созвездия новых миров.Вот юноша смотрит возлюбленной в очи, мгновенье дано, чтоб ответ увидать, а миг, когда губы к губам прикоснутся, - всей долгой супружеской жизни печать.Раскрыта судьбы золоченая книга, сверкает своей многоцветной красой. В ней труд, и любовь, и служение людям - величье взволнованной силы земной.Как в капле воды отражается небо, так мира грядущее - в наших зрачках. Победного века огромное солнце несем на задымленных битвой руках.Размерно звучанье кремлевских курантов, наполнен событьями каждый их звон: родился герой, новый город построен, народ от насилия освобожден.Когда мы взметнули над черным рейхстагом священное знамя победы своей - мгновенная первая вспышка салюта воздвигла бессмертное право людей.Великое время! Великие миги!.. Цени их, о друг мой, достойной ценой, чтоб каждая строчка из жизненной книги могла величаться царем-строкой.И если ты хочешь, чтоб в гуле столетий гремело бы имя твое по ветрам - не жги храм Дианы вослед Герострату, а строй человечества солнечный храм.Пусть только кирпич ты внесешь по стропилам, он - твой, и твои капли пота на лбу… Построим торжественный памятник общий мгновеньям, вершащим столетий судьбу!…Будь щедрым, мой кравчий! О, дай мне, Гафуру, глоток многолетнего жизни вина… Мгновенье огромно и неповторимо. Живу я, и жизнь моя солнцем полна!

1945

Перевод С. Сомовой

БОЛЬШОЙ ПРАЗДНИК КАЗАХСКОГО НАРОДА

Казахи, доблестный народ, вам шлет привет узбекский брат, над нами в веянье утра знамена алые горят.В одну мы спаяны семью, одно дыханье нам дано, у нас теперь один котел, и пламя над котлом - одно.Джанляу разделяет нас, как скатерть в праздничных цветах… "Узбек-ака - мой кровный брат", - от сердца говорит казах.И расцветает на глазах, прекрасна, радости полна, как девушка в кругу подруг, казахов вольная страна.Благословляю твой расцвет, твой ум живой благословен, и озаряющий века народный той благословен…Наполнен светом небосвод, и пламенеют небеса, и песни новые поют людей счастливых голоса.Одни лишь старики порой о прошлом заведут рассказ, как жили мы в неволе злой, как богачи терзали нас.Но Ленин нас освободил и, дружных, нас повел туда, где озарила небосвод пятиконечная звезда.И этот ровный, теплый свет смог растопить седые льды, - я слышу в голосе Куляш дыхание Амангельды.Джамбул поет под звон домбры, и над горами песнь летит, - о русском брате эта песнь, она его благодарит.У нас история одна, мы кровным связаны родством, и если древние тома мы перелистывать начнем,о Казахстан, увидим мы, что наши судьбы сплетены, как эти книжные листы, граничат наши две страны.Но, возвещая новый день, для нас в один и тот же час звезда восхода в вышине огнем пурпуровым зажглась.В алтайских шапочках своих, слегка их сдвинув набекрень, прекрасны девушки твои, как Алатау в майский день,миндалевидные глаза полны ума и доброты, румяны щеки и свежи, как яблоки Алма-Аты.Я слышал их счастливый смех, - он словно пенье родника. Как сестры, мне они близки. Да будет жизнь у них легка!Вчера пустыня здесь была, об этом нам забыть пора. Земля сокровища таит, она богата и щедра.Здесь золото, а там свинец, в огнях горит Караганда. Где мертвый шелестел песок, теперь сады и города.Как драгоценности в ларце, здесь в глубине лежит металл, как будто Менделеев здесь свою таблицу открывал.Светлее солнца самого казахский трудовой народ, стране дал миллиарды тонн пшеницы золотой народ.И в дни войны своих сынов благословил на бой народ, и, верный слову своему, победу празднует народ.О Казахстан, пускай всегда твои лазурны будут дни. Будь верен в дружбе, мудр и прост, святой обычай сохрани!Сегодня всенародный той, и праздник окрылил меня, - карабаира я взнуздал, неутомимого коня.С Сабитом состязаться я хочу приехать на айтыс, там все акыны и певцы республик наших собрались.О нашей дружбе я спою, ее лучами я согрет, казахским братьям в этот день Узбекистан прислал привет!

1945

Перевод Т. Стрешневой

РАЗУМ И ПЕРО

Перо, пустой чуждайся фразы, не отставай и не спеши! Ты подчиняешься приказам народа доблестной души.Гераклу, связанному в яме, подобен разум в путах тьмы. Принес нам Ленин ясный самый свет, озаряющий умы.Ты наделен чудесной властью, поэт, петь вольным языком. Воспой же нам дорогу к счастью и мудрый ленинский закон.Когда с народом связь ослабла, забудь о песнях и молчи. Ищи в цветах полей и яблонь от вдохновения ключи!Не торопись, перо стальное, - ты у народа в толмачах. Я вижу небо над страною - в горячих ленинских лучах.Когда от жизни изобильной, друзья, я смертью буду взят, пусть над холмом моим могильным перо, как знамя, водрузят.

1945

Перевод В. Луговского

НЕ ЗАБЫТЬ НИКОГДА

Поры грозовой не забыть никогда, пылающий бой не забыть никогда.Друзей, чьи сердца закалила война, - всех призванных в строй не забыть никогда.Глаза, словно уголь, в котором сверкнул огонь золотой, не забыть никогда.Победу добудем! Но наших друзей, что спят под землей, не забыть никогда."Им вечная слава! Да здравствует жизнь!" - наш клич боевой не забыть никогда.

1946

Перевод Н. Ушакова

СНЕГ ИДЕТ

Бесшумно падает снежок - гусиный пух летит кружась. Природы зимний сон глубок, снег на твои ресницы лег, вздохнешь - и он слетит тотчас.Ручей оделся звонким льдом… Слегка прищурясь, смотришь ты: светло и празднично кругом, гонимы легким ветерком, летят снежинки с высоты.Белы сады, земля бела. Забудь, что здесь луга цвели, снежинки вьются без числа, как будто снежная игла снует вблизи, снует вдали.Кидают наземь облака жемчужинок летучий рой. Оделись ветки лозняка прозрачной, хрупкою корой.Как через сито снег частит, и каждый кустик, каждый склон сверкает, искрится, горит, мерлушкой белой опушен.Иль это девушка, шаля, письмо возлюбленного рвет? Нет, это первый снег идет, сердца народу веселя.И каплей масла в молоке желтеет солнца круглый глаз. С летящей мглой земля слилась, огранки правильной алмаз дрожит и тает на руке.Окно закрыли звезды мне, их много, им потерян счет… Весь мир в серебряном огне. Пишу стихи я. Снег идет.

1946

Перевод Т. Стрешневой

ТАШКЕНТ ("Заря на темный небосвод живую краску льет…")

(12 ноября, 6 часов утра, 1946 г.)

Заря на темный небосвод живую краску льет, Венера, ясная звезда, светлеет поутру. И воробьеныш на стрехе готовится в полет, и в ранних хлопотах снует старуха по двору, и ото льда вода в арыке синяя с утра, и побелели кудри трав от инея с утра.Суворовцев высокий дом с асфальта подобрал свою разостланную тень, и вновь светла панель. И фанфарист: "Подъем! Подъем!" - надувшись, заиграл, и Саша щеткой что есть сил шерстит свою шинель. В весенней утренней заре такая бодрость есть. И в маленькой его груди кутузовская гордость есть.Лишь час назад начав свой путь на площади Ходры, трамвай прогрохотал перед крыльцом у нас. И круглый месяц, чтоб заснуть тихонько до поры, с трибуны неба, побледнев, скатился и угас. С "Текстиля" слышен бас гудка - настал работы срок. И шум Бозсу издалека доносит ветерок.Как длинный черный караван меж солнечных лучей, плывет мазутный жирный дым, а хлебокомбинат всю ночь без устали шумел, и от его печей струится сытости, тепла и счастья аромат. Угля трещат в печи торцы, уж хлебы подошли В райпищеторге продавцы прилавки подмели.Окутавший аэродром серебряный туман, рыча, пропеллеры секут и режут на куски. И самолетов косяки плывут из дальних стран. Над изобильною землей пути их высоки. "Снесите, соколы, от нас друзьям большой салам. Москва? Кавказ? В счастливый путь летите, братья, к нам!"Машины, раздвигая лбом сияющий рассвет, гудят на весь Узбекистан, друг друга обходя; и хлопок, бел, как горный снег, как яблоневый цвет, плывет меж стен, на облака немного походя. Для сбора хлопка горожан на помощь ждет кишлак. Их провожают до полей Салар и Куркилдак.Показывают три часа вокзальные часы, с московской точностью состав доставил паровоз. И путники спешат узлы поставить на весы. С прибытием, друзья! Экспресс вас хорошо довез? Широкогрудый город мой, встречай своих гостей! Дорожную усталость их водою смой скорей!Напротив дома моего - специалистов дом. За этим вот большим окном живет мой друг Попов. Минула ночь, а лампы свет не гас в проеме том. Работе преданный, Попов ей жизнь отдать готов. Заря сквозь музыку в окно вплывает, заалев, сегодня за ночь музыкант из нот соткал напев.Почти по-заячьи пуглив у акушерки сон. Дремоту робкую у ней забота гонит с век. Раздался вдруг младенца крик, - о, как прекрасен он! Сегодня в ночь на белый свет родился человек. С утра над городом плывет как бы далекий гром, и в общий хор свой голосок принес родильный дом.На улице поднялся шум. В чем дело? У Олмас, смеясь, чернила пролила шалунья Хадича; бегут учиться школяры, уже девятый час. Я и не спал еще, а ночь дотлела, как свеча. Дневное солнце поднялось на высоту копья. И начинает пир труда рабочая семья.Как поцелуя одного не хватит на всю жизнь, так этот стих, что поцелуй, и сладостен и мал. Но утра моего заря позолотила высь, еще день жизни впереди, он только что настал. Его сокровища трудом себе добуду я. Писать стихи, писать стихи до ночи буду я.Твоя заря, родной Ташкент, прекрасна для меня. Как друг, ты примешь всё мое и мне свое отдашь. Теплей весны твоя зима, а ночь светлее дня. Я не сменяю ни на что тебя, мой древний Шаш. Узбекистана красота, веселья чаша ты. Востока светлое окно, столица наша ты.

1946

Перевод П.Шубина

ПЕРВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ В НОВОМ ГОДУ

Кем ты был, кем ты стал, чем богата душа твоя? О сердце, дай полный отчет, ничего не тая! Есть в крови твоей притязанье на первенство. Радуга - твоя соперница. Ты оспариваешь у нее лучезарность, сердце мое! Как сияет, горит по весне солнце в капле - солнце во мне! Благодатна сладость жизни! Она и в крупице соли заключена. Ждет под снегом весну фиалка. Спит земля, дыша тяжело, спят снега на земле вповалку, а ячмень, лишь станет тепло, язычок свой вытянет, влаги жаждая. Всё и вся - бытие, клеточка каждая. Скрыта в атомах мощность вулканов злая. В электрический волосок тайну рек вгоняет воля людская, разноцветен и одноцветный цветок. Всюду жизнь - ее напряженье. Сам покой - загадка движенья. Среди размышлений, полных радости сокровенной, тает ночь, - я светлей не знавал ночей. Излученьем действительности, как лучами рентгена, я пронизан весь до мозга костей. Триста биений сердца до Нового года. Жизни равно биенье одно. Каждый кирпич нами созданного мира свободы - это наша душа. О мой мир, за твое торжество я отдам свое сердце. Всё биенье его. Новый год мы встречаем… В эту ночь друзья прилетели. Старый год оставляет Новому году на память очень многое - всё, что мы сделать успели. Словно том недочитанный с павлиньим пером меж листами. Пирамиды, сфинксы… Навои, Аристотель… и сонмы древних песен - не вечные образцы достижений на нашей планете. О дыханье современников, ты лишь одно способно обновить на звезде нашей древней воздух тысячелетий! О битва кровопролитная, в которой мы победили,- испытанье терпения и мужества нашего стана! Знамя каждой нашей дивизии в силе написать кровью павших тысячу новых дастанов? Фархадгэса огни - как драконовых глаз горенье, как сверкающий водопад. А берега Сырдарьи - словно том из собрания исторических сочинений, - приходи и читай от зари и до новой зари. Счастье истинное - та земля, где родился ты, где трудился Мать, цветник, колыбель, мастерская твоя, пот со лба… И могила твоя в день кончины твоей, то, чем жил, чем гордился, - вот она, мать-земля твоя… Совесть твоя и судьба? На земле твоей осуществлены права, составляющие гордость каждого человека, поднята высоко твоя голова. Счастлив ты, носящий имя узбека. Партии спасибо! Партия - источник света! За нее бокал поднимаю этот!

1947

Перевод В.Соколова

СЕМЬСОТ ТРИДЦАТЬ ДНЕЙ

Посвящается второй годовщине Победы

Нынче в пять, на рассвете, в окно заглянула луна, ложе ночи сполна застелила серебряной тканью, а собаки не лают… Кругом тишина. Ночи, жизни изнанка, бытия половина вторая, вы таким послужили подспорьем нашим трудным и яростным дням! А теперь мы вдвойне оценить вас сумели - мы, не спавшие тысячу триста ночей… О, такое не снилось и Шехерезаде!Нынче спим по ночам. Долгожданная наша Победа простирает над нами два светлых, могучих крыла, осеняет и сны, и творимые нами дела, а бумага бела, и нельзя не писать мне про это… Тебе не в чем, земля, упрекнуть нас. Два года прошло. Мы ничуть не забыли святое свое ремесло: украшать этот мир! И из крови, тебя запятнавшей, вырастают тюльпаны, и хлебом засеяно минное поле, из недавних развалин, белея, встают города…Навсегда. Этот мир неделим! Убеждаемся снова и снова - неделим, как само это краткое слово. Неделим наш народ в небывалом единстве своем, солнца свет неделим, и вода в убегающих реках, неделима отчизна в душе человека, неделима и песня, которую все мы поем… Неделим этот воздух и легкое это дыханье. Только хлеб для гостей мы ломаем на дастархане!..Словно свет на воде - ожидание в нашей душе. Но становится прошлым медлительное сегодня, долгожданное завтра полновластно вступает в права, вот уже и черешня поспела, ей от роду - два, мы ее посадили в том мае, в день девятый…И правда - два года прошло!Сколько их впереди, этих радостных лет созиданья! Мы садовники мира, но мужество в наших руках, и история знает: ссориться с нами - непросто. Подоткните же полы, рукава закатайте - наступило великое время труда! Наше мужество, наше единство и наша земля - вот на чем мы стоим, вот где вечное наше богатство.

Нашей юной Победе - два года. Они - как два светлых крыла, осеняющих светом творимые нами дела. И бумага бела, и нельзя не писать мне про это…

1947

Перевод А. Наумова

СОЛНЦЕ

Здоровый человек любит песню.

(Из высказываний Ю. Ахунбабаева)

Эй, солнце, вместе мы встаем, и от зари к заре ты спутник мой. Давай дружить на голубом дворе!Сейчас умоюсь я, мой друг, и выпью молока. Пока я завтракаю, ты не прячься в облака.В окошко загляни, склонись над книжкою моей, - в ней строки Ленина горят светлей твоих лучей.А после - в школу поскорей. Там ждут уроки нас. Через высокое окно войдешь ты в шумный класс.Ты на уроках нам свети. Ты будешь с нами там,- а это лучше, чем брести по скучным небесам.Звонок последний прозвенит - и мы пойдем с тобой играть в веселую игру, а после - на покой.Ты - за дома. А я - домой. Но встреча впереди. Ты завтра, друг мой золотой, пораньше восходи!

1947

Перевод В. Сикорского

СЛОВО ЧЕСТИ

(Ответ английскому лорду, назвавшему нас племенем)

Как велик мой народ! О величии предков потомкам говорят города, что древнее седых пирамид, полустертая надпись на древнем хорезмском обломке о преданиях нашей земли говорит.И когда в старину, возводя минарет или насыпь, наш мудрец логарифмом рассчитывал прочности их, предки черчиллей всяких, что мнят себя высшею расой, не умели еще сосчитать даже пальцев своих. И когда нашей тканью свою наготу прикрывали народы Востока, то предки сегодняшних "важных господ", эти все англосаксы, не знали и не представляли, что такое хлопчатник и как он растет.Но нигде, никогда не кичились мы древнею славой, хоть мы больше, чем те господа, похвалиться б могли… Братством наших республик народ мой гордится по праву, тем гордится, что сам он хозяин родимой земли.И вот эта свобода, и дружба, и братство не по нраву пришлись джентльменам иным, им не нравится мир наш и наше богатство, наша древность и молодость наша не нравятся им.Как они бы хотели расправиться с нами, заковать нас в оковы, чтоб мы не поднялись опять, и, как негра на хлопковом поле в своей Алабаме, им под ржанье шерифа хотелось бы нас линчевать. Но о чем бы врагам ни мечталось, чего б ни хотелось, хлопкороб не уронит кетмень, что держать он привык. Мы угроз не боимся, мы заняты делом, хоть и слышим вдали поджигателей яростный крик.Но не в силах их вой погасить беговатские топки, и колеса турбин от него не замрут никогда. Этот крик не заставит сомкнуться коробочки хлопка, всё мы видим, всё слышим и не прерываем труда!Славься, наша Отчизна, земля золотая, в белой пене снегов, в белой пене полей. Славьтесь, люди труда, мастера урожаев, чье искусство старинных преданий древней.

1948

Перевод Н. Гребнева

ОБЫЧАИ ВЕСНЫ

Чтоб написать стихотворенье о весне, фиалки многих весен собирал я, чтоб алых роз костры весной смеялись мне, кусты колючие усердно прививал я.К шиповнику привил ту розу я, и вот сейчас над алыми цветами запели два залетных соловья, справляя свадьбу лунными ночами.Что ж, таковы обычаи весны… И тут меня два парня посетили. Они, торжественны и смущены, к себе в колхоз на свадьбу пригласили.Две горлинки укрылись меж ветвей… Меня чужие тайны не смущают, не первый год под крышею моей они гнездо заветное свивают.Я каждой паре говорю: живи. Благословляю каждое растенье… О Родина моя, земля любви, весеннее мое стихотворенье!

1948

Перевод С. Сомовой

…НА УЗБЕКСКИЕ КРЫШИ

Взгляните на крыши узбекских домов! На них семицветьем играет заря. Знаменами маков покрыты они, как флагами в праздничный день Октября.И всюду на каменный пол мостовых роняют серебряный пух тополя. Верблюды линяют. Ягнята кричат. Ковры клеверов расстилают поля.Весна. И мальчишки веселой гурьбой, как птицы, урюк облепили в саду. Они наверху, средь ветвей, гомонят, а я под деревьями тихо бреду.О, как бы хотел я в охапку собрать и сласть кок-султана, и маков настой! Однажды прожив свое детство, навек в душе сохранил я родство с детворой.Мне память далекие годы хранит, вздохнешь - и теплом наполняется грудь. Но детства, вздыхай не вздыхай, как стрелы, что выпустил, снова в колчан не вернуть.Я, в молодость вечно влюбленный поэт, не склонен к тому, чтоб о прошлом тужить, и всё же хотел бы в советские дни еще раз счастливое детство прожить.

1948

Перевод В. Журавлева

АЛИШЕР

Мы чествуем ныне в свободной стране тебя, Алишер, гражданин и поэт. Как львиное эхо, твой голос в горах гремел, не смолкая, полтысячи лет.Нам песни твои согревали сердца, борьбу воспевали и славили труд. Вскормленные грудью Отчизны, они, как матери ласковый зов, не умрут.Любовь с материнским впитав молоком, узнав в ней и честь и Призванье свое, ты песнями славил к Отчизне любовь, к богатствам ее и красотам ее.Страданье живому судьбой суждено, - за счастьем - невзгода, за смехом - беда. И были отпущены в жизни тебе для счастья секунды, для горя - года.Но счастьем твоим был бушующий ум, как ливень обильный, могучий как смерч. В лучах его света увидели мы конец Тимуридов, их жалкую смерть.Ты был точно лев на железной цепи, вместилище мудрости, чести пример. До звезд искрометных твой вздох долетал, любовь кто посадит на цепь, Алишер?Читаю, как в книге, гератский рассвет по дням твоей юности, бурной, как гром, и черную ночь Хорасанской страны я вижу в ненастном закате твоем.Мы творчество славим твое, Алишер, богатое светом, как солнечный день. У входа в светилище разума ты свою положил золотую ступень.Полтысячи лет отшумело. Но нам дни жизни твоей, точно детство, близки. А завтрашний день, будто сокол ручной, следит за движением нашей руки.Полтысячи лет прославляет узбек тебя, Алишер, гражданин и поэт, и будет от чистой души восславлять еще и столетья и тысячи лет.Великий учитель, провидец судеб, отцом ты приходишь в наш праздничный дом, газели твои наполняют сердца любовью, и радостью, и торжеством.Навеки в сознании сохранены бессмертные строки - шах-бейты твои. Они как нефрит в драгоценных серьгах, как в рощах заливистые соловьи.Да, мы не из тех, кто не помнит родства, в истории славен узбекский народ. И если, враги, вы не верите нам - прочтите хоть то, что писал Геродот.Для вас - муравьиная куча Восток, сподручнее так вам оружьем бряцать. Но правда истории бьет по рукам, кто вздумал бы славу ее отрицать.Исток человечества, старый Восток был славен величием творческих сил, соцветие гениев в небе ночном горит, как созвездие вечных светил.Раздвинулись шире просторы земли, и вспыхнуло ярче сиянье зари, когда на узбекское небо взошел поэт Навои - как звезда Муштари.Хотите Фархада увидеть - прошу приехать в наш солнечный Узбекистан. На стройках здесь каждый рабочий - Фархад, к нам древних мечтаний пристал караван.Тенистые здесь вам покажут сады, и белый хлопчатник, и зреющий хлеб, как счастья достигли Фархад и Ширин, добром одарив Мирзачульскую степь.Взгляни, Алишер, как мечтанья твои достигли у нас завершенья поры: свет тысячевольтовых ламп Ильича светлее, чем свечи дворцов Байкары.Взгляни, Алишер, как в боях и труде клад дружбы великой нашел человек. И ты не о нас ли в сказаньях мечтал, провидел не наш ли сияющий век?Герои в сраженьях, в искусстве, в труде, любви бескорыстной и дружбы пример, не мы ли живем в той чудесной стране, которую видел в мечте Алишер?Мы чествуем ныне единой семьей тебя, Алишер, гражданин и поэт. Рождая отзывное эхо в сердцах, к нам песни твои шли полтысячи лет.И видишь - дошли и вошли в наш дворец, в мир дружбы народов, в наш день золотой. Так здравствуй, наш добрый, наш солнечный век и алое знамя над нашей страной!

1948

Перевод В. Журавлева

ЧЕРНИЛЬНИЦА

Когда-то Навои, воздав хвалу каламу, забыл чернильницу… Но в темноте ночной, о черноглазая, прищурившись упрямо, ты скромным зеркальцем блестишь передо мной.Хочу, чтоб капелька в тебе любая стала горящей, словно кровь отважного бойца. Ты славу громкую моим стихам стяжала, сама ж молчальницей осталась до конца.В любом моем труде есть и твоя частица, ты, помогая мне, ночами не спала. Хоть с виду ты черна, но нечего стыдиться, - ведь главное, чтоб мысль всегда была светла.А в яростные дни, когда война пылала и жгучим мщением душа была полна, порой об извергах писать ты не желала: "Уж не настолько, - говорила, - я черна!.."…Стихи дописаны. Спасибо, дорогая! Чернила кончились? Давай я подолью. Вдвоем трудились мы. Тебя я поздравляю, а выйдет книга - книгу подарю.

1948

Перевод С. Северцева

ЛЕТО

Проходит лето. Тот, кто скажет: "Вот, жаре конец" - и всё, - мне жалок тот. Достойно лето слов иных. О нем писать пристало огненным пером.Писать о вишнях спелых, как заря. О том, что молодость прошла не зря. Звенит в лугах ее напев простой, как дуновенье ветра в летний зной.Встань на заре. В рассветный выйди сад - деревья, просыпаясь, шелестят. Ты ветвь привил - гляди, как расцвела! В ней робко дышит розовая мгла.Здесь соловьиной трели чистый звук прерывистой свирелью грянет вдруг, И ты замрешь. И тишина кругом, и только розы зыблются огнем.Как золотая пуля с высоты, шмель, прогудев, свалился на цветы. Чилляк созрел, его прозрачна гроздь и косточки-зрачки видны насквозь.Наполнен лаской каждый летний день. Благодарим мы царственную тень за холодок, за лиственную дрожь, за то, что персик сам с восходом схож.Блестит хлопчатник, как скопленье звезд. Масудахон проходит вдоль борозд. Кусты к ней мягко и покорно льнут, поклон свой благодарный отдают.Ты погостить приехал в Маргилан - природа накрывает дастархан: корзины слив, подносы миндаля тебе несет колхозная земля.Люблю я, наработавшись за день, к дувалу тихо прислонить кетмень и на кошме, сев рядом, с кем дружу, есть не спеша горячую гуджу.Я тем горжусь, что сам пшеницу жал, зерно молол и в печь хлеба сажал, что землю я воспел в стихах моих, - там слово "труд" мне ближе всех других... Позор тому, кто лето напролет жил тунеядцем за народный счет. Таких мы гнать немедленно должны, лентяй нам враг - нам трутни не нужны!Земля богатство нам дает сполна, но знай, ухода ждет всегда она, - сняв урожай, бери кетмень опять, чтоб вновь колосьям силу набирать.Гляжу в окно. Летят на глинозем плоды джиды серебряным дождем - роняет сад осеннюю парчу… Дастан о лете я писать хочу!

1948

Перевод Т. Стрешневой

ДИПЛОМ

Тихою ночью, звездною ночью мир перед взором до дна раскрыт… Юношу вижу: строг, озабочен, над книгами он до утра сидит.То не резец на гранитных плитах врезает надпись на сотни лет, - это в мозгу, в извилинах скрытых, врезается знания светлый след.Страницы шуршат, и весенней ночи всё глубже становится тишина… Нашел наконец! Из тысячи строчек именно эта ему нужна.И словно в единственной строчке этой все тайны вселенной заключены: жгучей, слепящею вспышкой света мысли внезапно озарены.Тихо вокруг. Темнота сгустилась, и, как невидимое крыло, ласково будущее склонилось, за плечи юношу обняло.Нет, не напрасны его усилья, такого большая дорога ждет, близится день, и, расправив крылья, он устремится в первый полет!..В зачетной книжке ряды пятерок - это ступеньки вчерашних дней. Уже он диплом защищает скоро, и берег будущий всё видней.Всё впереди: и борьба с рутиной, и неудачи, и торжество!.. С гордостью, как на достойного сына, будет страна глядеть на него.Светает… Работою увлеченный, всю ночь не сомкнул он упрямых глаз… Вот он уже молодой ученый, всходит на кафедру первый раз.А сердце стучит горячо, тревожно: отныне науке всю жизнь отдай!.. Отец постучался в дверь осторожно, входит: "Сынок, остывает чай…"

1948

Перевод С. Северцева

БЕСЦЕРЕМОННОСТЬ

Ворвалась мне в жизнь - и всё смешала вдруг бесцеремонная весна. Как букет из весен - из фиалок я букет поставил у окна.Отвлекают розы неучтиво от работы помыслы мои. Принесли весенние мотивы в сад без позволенья соловьи.Прискакавший на гнедом баире, друг на свадьбу звал меня с утра. Это тоже оттого, что в мире воцарилась вешняя пора.Что ж, когда уже спасенья нету от вторжения весенних див, я решил прибавить в мире цвету, новых роз на клумбах насадив.Старость - враг для чувств неугомонных; всё же мне пока еще не сто! Пара горлинок бесцеремонных свила под окном моим гнездо…

1948

Перевод В. Сикорского

КОВЕР

Ткачихи имя на ковре найду, читая разноцветные штрихи. Я растопил в чернильнице звезду, чтоб написать лучистые стихи.Я долго жду - пусть новый день, горя, прогонит ночи беспросветный гнет, начало жизни - светлая заря. Начало счастья - солнечный восход.Раскрыл тетрадь. Вдруг там, на берегу, зарделось небо. День сверкнул в реке. Как луч восхода от цветка к цветку, перо стремится от строки к строке.Пусть будет отражен здесь, под рукой, в безбрежности стиха весь белый свет, смеется девушка, став над рекой. Река, искрясь, смеется ей в ответ.

1948

Перевод В. Сикорского

ОСЕННИЕ РАБОТЫ САДОВОДА

На верхушках тополевых в шапках старых гнезд песню утру прочирикал зимник здешних мест. Листья падают - большие лапы желтых звезд, куры зябко под застрехой выбрали насест.Сто несшибленных орехов на кривых ветвях в вышине еще чернеют, к радости ворон. Бодро прыгает сорока, позабывши страх. Суслик выглянул из норки, Жизнью умудрен.По бахчам и огородам шорох, свист и писк. Нижней губки не касаясь верхнею губой, Словно юный стихотворец (модный, весь изыск), трудится над кочерыжкой кролик молодой.А под толстым одеялом трав и камыша спит, как труженик усталый, старая лоза. На дувал облокотившись, мирно, чуть дыша, дремлет вишня, как ребенок, приоткрыв глаза.Говор, пенье, бормотанье - под любой стеной. Это - слитный шум арыков, всплески ручейков, где поет струя, сливаясь со струей родной: "Здравствуй! Мы отныне вместе на века веков!"Вот подносом желтой бронзы солнце поднялось над верхушками могучих кряжистых чинар, медленно, почти не грея, зная всё насквозь… знать, до мая сберегая вечно юный жар.Не спеша, как на прогулке, пашнею идет, на плечо кетмень тяжелый вскинув неспроста, старый друг белобородый, мудрый садовод, стройный, словно таволжинка, Миршакар-ата.Сад грядущего он видит в тысяче примет - где гнездо лозе готовить, где сажать урюк… Миршакар! Тебе неужто восемьдесят лет? Если бы и нам такими быть, как ты, мой друг!И глупец лозу сумеет изрубить в дрова, но взрастит лозу не всякий. Тем велик твой труд. Под ногой растет и вянет дикая трава, но плоды твоих деяний в мире не умрут.Миршакар! Величье тайны жизни ты постиг. Будь счастлив и долговечен, бодрый садовод, Как платан тысячелетний, мощен и велик! Пусть под этой сенью племя сильное цветет!

1948

Перевод В Державина

ВОЛОСЫ

Стали мои волосы жидки и белесы, их как будто ветер с головы унес.. А моя дочурка, пока расчешет косы, целый вечер мучается, сердится до слез.А порой по-модному волосы уложит и собой любуется в зеркале тайком. Посмотрю на это - досада сердце гложет, словно цветничок мой испорчен сорняком.Мне в карман расческа попала по ошибке, я сперва не понял, подумал: как же так?.. А жена ответила, не сдержав улыбки: "Это сын твой старший надевал пиджак".Сын - того же роста, только чуть потоньше, как же так он быстро успел меня догнать? А ботинки носит уж на номер больше - будет он по жизни широко шагать!На детей любуюсь, счастья им желаю, их густые волосы треплет ветерок… Сам же перед зеркалом иногда вздыхаю: надо мной смеется беззубый гребешок.

1948

Перевод С. Северцева

ПОЕТ ПОЛЬ РОБСОН

Дрожит небосвод, потрясенный рычанием льва, - Поль Робсон поет на подмостках среди площадей. И в песне могучей гремят огневые слова о горьком бесправье, об участи черных людей.Поет свою песню сын черного негра-раба, и в ней возникает сознанье народа само, в ней горе и ужас, в ней вечных скитальцев судьба, в кварталах Гарлема до смерти влачащих ярмо.Звучат в этой песне и страсть, и надежда, и гнев, и весть о грядущем, и отблески будущих лет. Да, солнце взойдет, вековечную тьму одолев, и в хижине дядюшки Тома настанет рассвет!Когда, подчиняясь послушно веленью души и знамя надежды в сознанье своем водрузив, сажусь я за стол и перу повторяю: "Пиши!" - грядущего солнце горит предо мной, как призыв.У каждой страны свой обычай, свое естество. И собственный строй, до которого дела нам нет. Кто лезет к соседу подглядывать тайны его, тот будет ему уже враг, а не добрый сосед.Вблизи Уолл-стрита огромное кладбище есть. Здесь гангстеры заперли клад золотой под замок, и волю народов хотят схоронить они здесь, чтоб мир на земле никогда воцариться не мог: теорию расы они повторяют в наш век, чтоб ссорить народы, но верить в их расовый бред глупей, чем искать среди льдов Арарата ковчег, где будто бы плавали с Ноем Сим, Хам и Яфет.В колониях мучатся люди уж множество лет: индус, и малаец, и негры - у всех на виду. У рабовладельцев английских к ним жалости нет и совести меньше, чем влаги в горящем аду.Суд Линча над неграми длится столетья подряд. Не знаю: какой негодяй его выдумать мог? Но дым от костров, где несчастные негры горят, для белых мерзавцев милей, чем сигары дымок."Господством над миром" и "образом жизни" своим гордится и хвастает американский банкир. Но это пустые мечты, что растают как дым: вовек не допустит господства Америки мир! Народы внимают: великий Поль Робсон поет! И песня - предвестник великих и мирных побед. Тьму доллара солнце рассеет - под ветром свобод и в хижине дядюшки Тома настанет рассвет!

1949

Перевод С. Болотина

ДРУГ У ДРУГА УЧИМСЯ

Рад учитель, когда его превзойдет ученик молодой, - ведь наукой всегда человек дорожил, как зрачками глаз. Расцветает Отчизны сад под умелой хозяйской рукой, труд и доблесть, борьба и честь породнили как братьев нас. Мы счастливую жизнь обрели, жаждет мира наша земля. Друг у друга учимся мы, мы друг другу - учителя.Мастер лирики Физули Алишера своим отцом признавал и образ его в своем сердце с любовью носил, а Сеид-Азим Ширвани вдохновенья живым родником был для нашего Мукими, что сатирой врага разил. Двух народов во мгле веков величаво сверкали умы. Мы друг другу - учителя, друг у друга учимся мы.В Палванташе сегодня нефть бьет фонтаном во весь размах - щедрый опыт брата Баку Палванташ родной перенял. И пока электричества мы не имели еще в домах, сам хранитель сокровищ Баку в наших лампах огонь зажигал. Два народа, творящие свет, сокрушители вечной тьмы, мы друг другу - учителя, друг у друга учимся мы."Хорошо!" - я скажу, если ты силу, скрытую в мускулах рук, всю потратишь, чтоб счастья дворец горделиво высился наш. "Хорошо!" - я скажу, если ты светлый ум, откровенье наук, всё упорство смелой мечты беззаветно народу отдашь. Проживи свою жизнь как герой, озаренный созвездьем Кремля! Друг у друга учимся мы, мы друг другу - учителя.Показать мастерство свое хлопкороб янгиюльский ведет на поля дорогих гостей - их прислал к нам Азербайджан. Процветающей родины мощь укрепляет советский народ благородным и честным трудом, выполняя намеченный план. Хлопок тянется к солнцу ввысь, урожай нам обильный суля. Друг у друга учимся мы, мы друг другу - учителя.

1950

Перевод С. Лиходзиевского

СТАРИКИ

Расчесана ветром бород седина, а мысли прозрачнее утренних рос. Им надо с утра обойти кишлаки… Невнятную песню мурлыча под нос, тихонько полями бредут старики.Упорных трудов отошли времена, всей жизни давно уже снят урожай. Пора отдохнуть перед мирным концом… Гуляй, отдыхай и себя ублажай досугом, что сладок, как чай с леденцом!Отпразднован тысячный месяц вчера! Сошлись одногодки, беседа текла о том, как доход стал в колхозах велик, какие еще набегают дела… И ангел не знает, что знает старик!В глазах старика - словно молний игра, народную мудрость хранит тот, кто стар, он волей силен и упорен, как слон. В словах его - мысли сверкающий жар, везде украшение общества он!Сверкает жилище его, как фарфор, повсюду мешочки, узлы, узелки - трофеи хозяйственных славных побед: сушеная дыня, гороха стручки и хлопок, прославившийся на весь свет!Земля о них память хранит до сих пор, и помнят они, что дала им земля, и знают, когда была дыня сладка, когда виноградник испортила тля… Чти, юноша, тихую речь старика!Краса хлопкоробов он, старый узбек! Всё помнит, всё скажет он вам наперед, он знает, что было и что будет вновь! Год Рыбы ли будет, Барана ли год,- он вам объяснит, как невестке свекровь.Как много он силы потратил за век! Засушливый год иль дождем залитой - старик всё равно знает цену труду, укажет он путь, словно Кол Золотой (Полярную так называют звезду).Здесь тучной землею богаты края, ласкает колени зеленый ковер, под хлопок народ все холмы распахал. Грохочет машин нескончаемый хор, а поле кругом - как цветной дастархан!Ждут дочки и богатыри-сыновья наставников мудрых и добрых отцов, и к ним словно в гости бредут старики, бредут вдоль почетных зеленых ковров, и всюду поклоны гостям глубоки.Расчесана ветром бород седина, идут старики уж под вечер назад и смотрят на хлопок, цветущий кругом, что будет хорош урожай, говорят, и то же потом говорит агроном.Повсюду у нас их работа видна, расскажет о ней каждый хлопка бутон. Здесь старости опыт и юности труд. И с песней спускается вечер потом… Домой старики потихоньку бредут.

1951

Перевод С. Болотина

ВЕЛИКОМУ РУССКОМУ НАРОДУ

Тебе все эти строки, брат, мой русский брат. Коль в них скажу, как совесть мне велит, - как совесть будет стих.Ты в коммунизм ведешь меня, с тобой мой путь навек. Живи, родной!.. С Востока я - твой младший браг узбек.Ты тот, кто миру изобрел могучий самолет. Вздымайся выше, покоряй пределы всех высот.Глаза открыл мне манифест в семнадцатом году: он букварем был для меня, зажег мою звезду.Учитель мудрецов Ильич стал солнцем наших дней, согрев и мой родной народ огнем своих лучей.Когда по радиоволнам Москвы стремится весть, я знаю, что ее словам Восток внимает весь!С тех пор, как залпы Октября мир старый потрясли, России слово - совесть всей разбуженной земли.Ты добр, ты истинно велик, ты человек стократ! О, как ты дорог мне, родной брат русский, старший брат.Не ошибусь, сказав о том, что крепость мира - Русь! Что справедливость - твой закон, сказав, не ошибусь.Всё в мире лучшее - в Москве, в ней мудрость всех веков, Библиотека Ленина - том в миллион томов.В ней адрес "Правды", в ней зажглась заря для всех времен. Рубинами Кремля весь мир, как солнцем, озарен.Наука русских - океан: бескрайна, глубока, для человечества всего богатство на века.Пред новым меркнет старина, как перед сталью - медь. Но то, что Ломоносов дал, не может потускнеть.Отрадно сердцу моему, когда я по утрам внимаю Пушкина стихам, Радищева словам.Как брат, я благодарно чту твоих гигантов, Русь. Я Менделеевым горжусь и Репиным горжусь.Ты, старший брат, мне подал весть, что люди не рабы, что я свободный человек, творец своей судьбы.Да, человек я! Я на тех двуногих не похож, что миру атомом грозят, чей символ веры - ложь…Тебе все эти строки, брат, мой русский брат. Коль в них скажу, как совесть мне велит, - как совесть будет стих.Седую голову подняв, вперед бросаю взгляд: великолепные дворцы высотные стоят,и величавый Волго-Дон, колыша корабли, соединяя пять морей, бежит вокруг земли.Влюбленный в ширь своей Руси брат русский, исполин, лелеющий, как жизнь свою, красу родных долин, -сияй, как солнце на заре! И сердцем и судьбой, трудящийся Востока, я в одном ряду с тобой.Ты воспитал мой ум. Теперь пред ним бессильна тьма. "Цвет кожи, раса" - звук пустой для моего ума.В мой мозг впечатались навек прекрасные слова: и высших нет, и низших нет - у всех одни права.Борясь за радость мирных дней в снегу, в дыму, в огне, брат русский, я в атаки шел с тобою наравне.Чтоб не стонала вся земля под вражьим сапогом, в те дни на языке меча я говорил с врагом.

Спасибо, брат! Я был юнцом, ты вел меня в борьбе, я мужественным стал бойцом благодаря тебе.Тебе все эти строки, брат, мой русский брат. Коль в них скажу, как совесть мне велит,- как совесть будет стих!Вот мой народ. Смотри: идут, идут за рядом ряд… Пройдя сквозь тысячи веков, тебя благодарят.По Каракумам потечет шумливая река - подарок партии земле на многие века.В глазах, во взгляде глаз моих, во всем, чем я богат, в душе, в стремлениях души - ты, брат мой, русский брат!В сознанье, в творческих делах, в блистанье наших рек по слову партии встает священный новый век.Тебе все эти строки, брат, мой русский брат. Коль в них скажу, как совесть мне велит,- как совесть будет стих!

1952

Перевод В.Липко

КАПЛЯ МЕДА

Друг, в капле меда вся весна отражена, как в капле мир: так пахнет яблоня, нежна, так пахнет сладостный инжир.В ней сок, в ней сок наверняка ириса, груши, миндаля… Ей принесла издалека все запахи весны земля.А может - севера пчела через сестер передает за сотни верст, в страну тепла, как эстафету, сладкий мед.Ведь есть рябины горечь в нем, смолы сосновый аромат… Горжусь я тем, что весь мой дом в цветах. Что сам сажал я сад.Взяв мед в стране, где снег и льды, быть может, Арктики герой услышит аромат джиды, посаженной моей рукой.И я собрал всё для людей: цветы, любовь и вешний звон. И светлый мир в строке моей, как в капле меда, отражен.

1953

Перевод В. Сикорского

ДЕТЯМ

Глаза детей - души моей светильник. В моих ушах не молкнет детский смех. Малыш воркует - и ветра притихли, И громы смолкли - никаких помех!Малыш ступает по земле неровно, От пяток-слив смешной петляет след, Но этим начат путь его огромный, Его большие сто счастливых лет.Капризы, игры, смех и слезы рядом… О радость дома, с чем тебя сравню? Держу ребенка - выше нет награды! - И никогда его не уроню.Пусть это слабость, но такая слабость, Которая нам силы придает: Люблю волос ребячьих кучерявость, Над чистотою глаз - бровей полет…Ребята, вы для нас - очей зеница, Вся наша жизнь - защита ваших лет, Мы - ваша крыша, дом, игра, больница, Над вашим сном - любви бессонной след.Пока, малыш, еще не стал ты взрослым, Пока лепечешь первые слова, Скачи беспечно по лужайкам росным, Где так мягка зеленая трава.Беспечно веселись - нам ждать не в тягость. Но верим мы, что вырастешь - и вот Не дрогнут плечи, ощущая тяжесть По эстафете принятых забот.Вы - наши корни, дети, наше завтра, Чинары наши и карагачи. Следим, чтоб вихрь вас не сломал внезапно, Чтоб гром войны не загремел в ночи.На всё глядеть отрадно нам и любо, Мы вас всей силой помыслов людских Храним, как тридцать два здоровых зуба, Как чистый жемчуг из глубин морских.И пусть порою наши дни суровы, Мы строим мир, достойный нас во всем. Так будьте же красивы и здоровы, Чтоб жить красиво и достойно в нем!

1954

Перевод Р. Казаковой

ПРАЗДНИЧНОЕ ПИСЬМО

Великая славная дата, великий суровый рассвет!.. В тот год незабвенный, ребята, мне было четырнадцать лет. Былое… Порою ночной как пропасть оно предо мной.А школа? Какая там школа!.. Без хлеба подчас, без огня. Оборванный, чуть ли не голый… Судьба не ласкала меня. Да что там! В тот памятный год был горестным весь наш народ.Война. Боль утрат каждодневных, разор, безнадежность, тоска. Голодные стонут деревни, голодные бьются войска. Руины, пожаров огни… Когда ж отпылают они?!Но Ленина передовые вступились за нашу судьбу, за всех угнетенных впервые на смертную вышли борьбу. Рабочие в бой поднялись, крестьяне стеной поднялись,багряное подняли знамя, и в огненный день Октября взошла, засияла над нами свободы святая заря. И в пламени этой зари пропали, сгорели цари.Стал пылью престол самодержца, поверженный Октябрем… Навеки тогда мое сердце пленил революции гром. Доныне опять и опять я счастлив ее воспевать.Великая партия наша меня повела за собой. Всё горькое стало вчерашним, судьба - благодатной судьбой. За всё, что она мне дала, хвала ей, великой, хвала!Ребята, вы знаете, кто я: для вас я и друг ваш и дед, питомец советского строя, дарящего радость и свет, возлюбленный Родины сын, наставник, поэт, гражданин.Моя беспокойная доля была не ровна, не гладка. Я не был учащимся в школе, не ждал с нетерпеньем звонка, но я, рукава засучив, лепил для нее кирпичи.С другими рабочими рядом для вас я построил ее. И не было лучше награды за трудное детство мое. Для вас, дорогие друзья, и жизнь, и работа моя.Поэтому я вам известен, поэтому близок я вам. В строках моих солнечных песен учу я вас добрым делам, чтоб, радуясь, Родина-мать спасибо могла вам сказать.Поэтому ваши удачи душе моей - нежный букет, поэтому счастьем охвачен ваш старый наставник-поэт. Для вас, дорогие, для вас все дали открыты сейчас.Не надо дивиться, что в праздник я вашею радостью рад. Пусть судьбы разительно разны - один у нас счастья парад. И если я с вами в строю - я лучше, я чище пою.Пойдем в авангарде парада, звенящие голоса, взлетит ваша песня, ребята, под самые небеса, и выше, в надзвездный зенит мечта ваша гордо взлетит.Великому Ленину слава, он в наших сердцах живой, он в наших делах величавых на линии передовой. Кто к счастью привел свой народ - во веки веков не умрет.Да здравствует партия наша, великий творец Октября! Блистай, разгорайся всё краше, бессмертной победы заря!

1955

Перевод В.Липко

БУМАГА

Какими словами тебя воспою, мой друг бескорыстный, бумага простая! Как пылкий влюбленный подругу свою, я взглядом тебя восхищенным ласкаю. Чиста ты, бела, как белки моих глаз, а точка в конце, как зрачок, оживает. Газель иль поэму пишу - всякий раз твой шелест мне тысячи дум навевает. Ты - поле сраженья для слов-храбрецов, что водит в атаку поэт-полководец, арена для игр молодых удальцов, что выкопать могут иголкой колодец. Хочу жемчугами опять и опять твою серебристую грудь украшать!

1955

Перевод С. Северцева

МОЯ ОДНА СТРОКА

Как бабочки, дети мои легки, а выйдут из них - орлы. Их лица, как счастье мое, светлы, как радость моя, светлы.Закашляет если один из них - уже я разволновался. Исчезнет один из глаз хоть на миг - тревожусь: не потерялся?Ах, дети! Вы лучшие из цветов, растущих в моем саду. Сбежите куда - вас опять ищу, ищу, пока не найду.Играют… А я, отойдя в сторонку, слежу за ними из уголка. Дыхание моего ребенка - самая зрелая моя строка.

1955

Перевод В.Соколова

ПОЭТ - ПОЭТУ

Памяти Самеда Вургуна

День ото дня всё ярче в небе моей страны звезды труда и славы светятся с вышины, всё дальше несет поклажу - историю многих стран - медленный, нескончаемый времени караван. Не только жестокую повесть крови, борьбы и слез - он к нам голоса поэтов из древних времен донес. Всюду - в степях раздольных и в крепких объятьях гор - поэзии вольный голос слышится до сих пор. Где сохнет любви источник - нет счастья, нет красоты, где смолкнут стихи и песни - нет радости, нет мечты, но светочи вдохновенья сильнее, чем тлен и тьма, - вот почему поэзия вечна, как жизнь сама!Долго сжимал нам горло ислама тугой аркан, ржавчиной наши души едкий покрыл обман. Думали слуги Аллаха, что смогут в конце концов навеки упрятать в клетку смелую мысль певцов.Но тусклой, свинцовой тучей солнца не потушить, заветные струны сердца угрозами не заглушить. Упрямо, как с гор весною клокочущие ручьи, текли соловьев-поэтов газели и рубаи. Бессмертны, как жизнь, остались, чтоб вечно дружить с людьми, торжественные поэмы премудрого Низами… О мой по крови близкий, по духу родной поэт, не хватит ли вспоминать нам о горестях прежних лет? Вечно живи в народе, звонкий певец труда, будь как в небе славы утренняя звезда, будь, как душа ребенка, доверчив, чист и пытлив, будь, как глаза героя, бесстрашен и прозорлив, будь бескорыстно щедрым в строгом своем труде, и слово твое правдивое отклик найдет везде!Враги из-за моря скалятся - стая голодных львов, нас запугать пытается их разъяренный рев. Но побеждает в схватке не ярость, а правота - ленинской мысли пламя, ленинская мечта!

Мы долго брели вслепую, пока не зажглось во мгле солнце алмазной правды - единственной на земле. С тех пор мы крутым и трудным, но самым прямым путем к орлиным вершинам счастья народы свои ведем. Победоносное знамя крепко мы держим в руках, слава деяний наших будет сиять в веках, и направляет силы наших умов и рук мудрая партия Ленина - лучший наставник и друг. Партией ты воспитан, партией вдохновлен, вот почему твой голос так звучен, горяч, силен. Горной рекой гремит он, вливается в нашу жизнь - твой вдохновенный голос, славящий коммунизм.В сердце перебирая лучших друзей моих, с гордостью имя Вургуна я назову среди них - с ним я в одну эпоху боролся, любил, творил, с ним я до поздней ночи о будущем говорил.

1956

Перевод С. Северцева

МОЯ ПАРТИЯ

На рассвете постучало счастье в нашу дверь. И народ мой сон и дрему отряхнул от вежд и сказал себе: "Чем был ты, вспомни и проверь!" Дверь для гостя отворил он с тысячей надежд. Чтоб высоко наша слава к солнцу поднялась, чтоб мучениям извечным положить конец, чтоб навек исчезла хана и хакана власть, гнев святой мы раскалили в глубине сердец... Очаги готовы были ярко запылать, подметенные с рассвета, политы дворы, ждали знака мы, чтоб знамя красное поднять в час великой, долгожданной радостной поры.Долго той зари желанной Азия ждала, был на бой за жизнь и счастье каждый вдохновлен… В землю прежде наша слава втоптана была, небылью мы были в мире под ярмом времен.Руки нам вязали четки, шариат, Коран. До крови нас бил нагайкой белый падишах. Не смолкали стоны горя, кровь текла из ран, богател эмир на жалких, нищенских грошах.В каждой почке, в самой почве, в воздухе самом ожидание таилось, что настанет день, что рассветный, предвесенний гулко грянет гром, встанет солнце и разгонит тягостную тень.Ленин исстари, как солнце, жил в сердцах у нас - в вопрошающем движенье горестных бровей… Жил в груди отцов и братьев в предрассветный час, как заря, вставал всё выше, ярче и живей…Это - партия и Ленин словом и щитом оградили нас от черной, гибельной судьбы. Если б не великий Ленин - рухнул бы наш дом и культуры нашей древней пали бы столбы.От Пекина до Багдада через Хорасан мы шелка везли цветные. Знающий следит, как в былом - на удивленье европейских стран - радужным стеклом бухарским торговал Мадрид.Жив Абу Али ибн Сина в памяти врачей и еще тысячелетья, верно, будет жить. Беруни! Твое ученье - мудрости ручей! Твой источник жизни внуков сможет напоить.Вспомни росписи Хорезма, вспомни Самарканд. Вспомни кладку стен узорных, сложенных навек, - в них любой кирпич - как будто золота талант. Здесь во всем - твой труд, твой гений, дух твой, человек!Улугбек - минувшей славы нашей торжество - дал нам звездные таблицы и пути планет. Но невежество отсекло голову его… И погас для нас надолго знанья чистый свет.И когда от нас в изгнанье уходил Фуркат, мы полой отерли слезы, молвили: "Прости!" Правду он другим народам был поведать рад… Но из плена мулл и ханов он не мог уйти.Нашу мощь они пригнули, как лозу, к земле, но великая на помощь партия пришла, и увидели мы солнце - жившие во мгле… И заря свободы нашей светлая взошла.Счастлив я, что ты, родная партия моя, мне торжественно вручила красный партбилет! Голос Ленина я слышал - этим счастлив я. Книга Ленина со мною как бессмертный свет.На рассвете постучало счастье в нашу дверь. Мы поднос, лепешек полный. поднесли гостям. Говорили: "В братской дружбе жить нам век теперь!" Обнимались, целовались, радуясь друзьям.Разве наш сегодня пловом славен дастархан? Это луч любви и ласки дом наш озарил! Ленин проложил дорогу сам к сердцам дехкан, сел за стол у нас, лепешку с нами преломил.Словно солнце, на пастушьих старых курпачах, как родной, сидел он с нами, пищу нашу ел, пил кумыс, шутил, смеялся… и в его речах, ясных, мудрых и спокойных, небосклон светлел."Ну, пора вставать!" - сказал он. Все мы поднялись И пошли за ним, любимым, шаг за шагом вслед. Свергли ханов и хаканов. И за труд взялись. И зажгли неугасимый над землею свет.Гром "Интернационала" старину потряс… Ленин шел в строю рабочем, Ленин с нами пел. Вот тогда, в тысячелетья - в жизни первый раз - звучный голос нашей правды в мире прозвенел!Мы Республикой Советов много лет назад крепко стали, крепко взяли знамя, как зарю. Всем, что дорого, клянусь я, друг, соратник, брат: навсегда народ узбекский верен Октябрю!

1957

Перевод В Державина

ШКОЛЬНАЯ ВЕСНА

В небеса с утра взвиваются щеглы, журавли летят на север тут и там, все холмы на зелень яркую щедры, стригунки, резвясь, гоняют по холмам.Вечер. Ласковое блеянье ягнят… Снова мир весенней радостью объят.На цветке сидит мохнатая пчела, муравей травинку в кучу поволок - муравьиная бригада начала кладовые и амбары строить впрок.Соль земли и кровь отцовская - в моей, руки тянутся к земле - спасибо ей!Пусть участок школьный мал, но он не мал, чтобы землю научиться понимать, как впервые просто сердцем понимал, что с твоих любимых губ слетело, мать.Пусть мы сами - стригунки еще с тобой, это - первое крещенье, первый бой.Эту землю, ее щедрость, ее грусть, и привычки, и обычаи ее мы, как азбуку, заучим наизусть, чтоб найти на ней заветное, свое.В эту пору даже стыдно отдыхать, время пахоты. Научимся пахать!Мы - дехкане, поколения дехкан за спиной у нас, за далями годов, и отцами нам наказ великий дан: не жалеть для дела сердца и трудов!Мы - садовники. Живой листок любой, как страницы книг, мы сбережем с тобой.Теплый ветер веет… Вей, весенний, вей! Как звонки ручьев искристых голоса! И не зря взмывает, как бумажный змей, мое сердце в голубые небеса!Всё посеяно в полях. Ну, солнце, жарь! Спит младенцем в колыбели урожай.

1957

Перевод Р. Казаковой

НАМАНГАН

У стариков и молодых, чуть речь зайдет про Наманган, как будто сладость с языка медвяная течет. Особенное солнце здесь, чудесней нет на свете стран, румянец нежный на щеках не вянет круглый год.Кто захотел набраться сил, сюда весною приезжай, хоть ненадолго позабудь заботы и труды. В себя влюбляет с первых дней благословенный этот край - его долины, гребни гор, тенистые сады.Твою усталость и печаль смывает свежести поток, как будто с зеркала души смывается налет. Ах, наманганские сады! Здесь воздуха любой глоток рождает юношеский пыл и бодрость придает.Жизнь не купить и не продать, она уходит с каждым днем, а здесь - живи себе, живи, пока не надоест. Душа, как чаша, до краев нальется солнечным вином, слов не найдется передать всю прелесть этих мест!Здесь воздух чист, всегда душист и золотист, как свежий мед, а воды глубоки, ясны, как думы Навои. Нет, то не ворот рвет Меджнун и не певец Машраб поет, - то, скалы тесные прорвав, поют в горах ручьи.Кто хочет наяву найти источник юности и сил, пусть отправляется в Чартак - к целебным родникам, и горечь, что за сорок лет в своей душе ты накопил, исчезнет с первого же дня и растворится там.Как ты приветлив, Наманган, земли укромный уголок, благословенный климат твой ни в чем не упрекнуть, и странник, весь огромный мир прошедший вдоль и поперек, наверно, счастлив будет здесь окончить долгий путь.Но солнце, воздух и вода тогда лишь цену обретут, когда хозяин-человек в цветущий мир придет, а счастлив будешь, лишь когда и жизнь твоя, и труд не для тебя - для всех людей приносят добрый плод.Да, мы живем в прекрасный век! Плодами радостных трудов украшен Родины моей обильный дастархан, и в ожерелии страны средь яхонтов и жемчугов бесценным перлом ты горишь, любимый Наманган.Всё сказочней из года в год тебе цвести и зеленеть, благоухая в чаше гор, как сладостный шербет. Слагая оду в честь твою, хочу я полной грудью петь, как в золотые дни любви, как в восемнадцать лет.Чтоб садоводам петь хвалу, их удивительным трудам, гранатовое деревцо я в сердце посажу. Инжиру, персикам, айве - твоим бесчисленным плодам - я тоже гимн сложить хочу, да слов не нахожу.Уже не раз я объезжал твои красавцы кишлаки, смотрел, как трудятся, живут хозяева полей. О жизни будущей творцы, мои друзья и земляки, я ваши имена вписал в тетрадь души моей.Чудесна жизнь, прекрасен век! Бурлит, не зная берегов, народных сил, свободных сил счастливый океан, и в ожерелии страны средь яхонтов и жемчугов бесценным перлом ты горишь, любимый Наманган.

1958

Перевод С. Северцева

ГРАНАТ

В руке я держу наманганский гранат, на маленький глобус похожий, в нем лучшие соки узбекской земли под яркой, бугристою кожей. А станешь за зернышком зернышко есть - граненые, словно рубины, багряною влагой они освежат души утомленной глубины. Любой, кто заглянет в мой дом или сад, становится гостем желанным, - сегодня собратья мои по перу сидят за моим дастарханом. Пришли они запросто нынче ко мне, как ходят соседи к соседу, и слушают яблони в старом саду застольную нашу беседу.Горжусь вашей дружбой, создатели книг, созвездье певцов и ученых, ведь каждая книга - открытье миров, лучами любви озаренных. По-братски сидят в нашем тесном кругу и гости из стран зарубежных, и мы говорим о сегодняшних днях, суровых, прекрасных, мятежных. Над всею землей, через гребни хребтов и грозную зыбь океана, листки из тетради свободы несет могучий порыв урагана - листки телеграмм, долгожданных вестей, туман разрывающих в клочья… Да здравствует утро свободных времен, да сгинут исчадия ночи!Порой хоть немного захочется мне от жизненных бурь отрешиться, и в солнечной комнате с веткой в окне шуршат мотыльками страницы. Подобно Хафизу, тончайшим пером, склонясь над заветной тетрадью, о мирном досуге, вине и любви пытаюсь газели слагать я. Но вихри эпохи врываются в дом: мне видятся джунгли и скалы, вьетнамская девушка в форме бойца нахмурила брови-кинжалы. Я стар, для сражений уже не гожусь, но сердце клокочет упрямо: проклятье убийцам, позор палачам и слава героям Вьетнама!Сидят за моим дастарханом друзья, день ясный, осенний, погожий, в руке я держу наманганский гранат, на маленький глобус похожий. И я обращаюсь к гостям дорогим, к созвездью певцов и ученых, чьи книги пылают лучами надежд и кровью сердец раскаленных. Как дедов молитвы, как песнь матерей, как внуков младенческий лепет, как волны могучей моей Сырдарьи, как птичий восторженный щебет, так будет, клянусь вам, и чист и правдив мой тост перед дружеским тоем: добро к нам пожаловать в гости, друзья, дома и сердца вам откроем!Я сам эти пышные розы сажал, и вы посмотрите: любая могла бы в девичьей прическе пылать, достойно ее украшая. И каждый бутон в этом скромном саду - как сердце в тоске ожиданья, как знак, что друзей я забыть не могу и братского жажду свиданья. Индийский ученый, арабский поэт, добро к нам пожаловать в гости, докучное бремя забот и тревог на этом пороге отбросьте. Различие наций, одежд, языков - для дружбы ничто не помеха, я вам на большом караванном пути желаю большого успеха.Души я открою для вас тайники, мой жребий поистине светел: одною дорогой с народом я шел и правду великую встретил. Всё в жизни познал я: и радость и скорбь, с врагами смертельные схватки, а нынче счастливую старость свою встречаю в почете, в достатке. В руке я держу намангаиский гранат, на нашу планету похожий. Сидят за моим дастарханом друзья, - что может быть в жизни дороже? Цветите, сады, наливайтесь, плоды, сердец умножайся богатство! Да станет земля - наш чудесный гранат - планетою дружбы и братства!

1958

Перевод С. Северцева

РАЗГАДКА СНА

Ты видел яркий сон и хочешь знать разгадку? Приснилась радуга - большая радость ждет. Приснился бурный дождь - быть миру и достатку, пышнее станет сад, быстрей созреет плод.Чудесен был твой сон, и это не случайно: он отражает чувств и мыслей чистоту. В ком нет ни зависти, ни лжи, ни злобы тайной, у тех и сны светлы, как яблони в цвету.Весна расщедрилась: поля - в зеленых волнах, по пояс выросли пшеница и ячмень, роса на клевере блестит в лугах привольных, где тучные стада пасутся целый день.И для хлопчатника отличная погода: чигит уже взошел, окучен и полит. Пусть план прибавили нам с нынешнего года, богатый урожай наш дружный труд сулит.Ты видел бурный дождь? То мощными волнами живых народных сил клокочет водопад. Ты видел радугу? То ярко перед нами грядущих радостей все семь цветов горят.Конечно, жизнь - не сон. Но если по порядку расскажешь мне о нем, нетрудно дать ответ. Взгляни вокруг - и сам найдешь его разгадку: цветет твоя земля, могуч ее расцвет.Да, радуга и дождь - хорошая примета, но и без вещих снов сегодня ясно нам: дорогой радости, труда, добра и света народы движутся к счастливым временам.

1958

Перевод С. Северцева

К НАМ ПРИЕЗЖАЙТЕ ПОГОСТИТЬ, ДРУЗЬЯ!

Когда вы будете в Узбекистане, то, как бы вы с дороги ни устали, - я знаю, каждый звать вас в гости станет радушными, нелживыми устами, - но в первый дом входите в мой, друзья!Гафур Гуляма знаете, конечно! Мой адрес даст в Ташкенте каждый встречный. В мой дом входите, я вам рад сердечно! Без проволочек - жизнь так быстротечна - ко мне шагайте, я вас жду, друзья!Мой садик - ваш! Пусть только скрипнет дверца! На грядках зелень мяты, кинзы, перца. Вот свежая вода, вот полотенце, а вот открытое вам настежь сердце! И в сад и в сердце вас пущу, друзья!Над огородом я для вас трудился, всего к столу нарвать распорядился! Куда б хозяин иначе годился? Жаль только вот, шафран не уродился, а остальное - ваше всё, друзья!Цветов хотите? И цветы есть тоже, то цвета неба, то на кровь похожи, то все в росинках на прохладной коже…. По нашему обычаю, заложим по красной розе за ухо, друзья!Ковер постелем и, чтоб слаще отдых, подушки бросив в шелковых разводах, прогнав печаль, забывши о невзгодах, на языках пятнадцати народов споем, что в голову придет, друзья!Кто детям рад, кто без детей скучает, зятьев и снох в придачу получает, а там и внуков на руках качает… Под детский крик по пиалушке чая до ужина не выпить ли, друзья?Я в юности еще пришел к решенью: дом без детей - как стол без угощенья, как шар земной без вечного вращенья! За шумный дом свой не прошу прощенья! Мы сами будем в нем шуметь, друзья!Вином и мясом пахнет синий воздух. Стол - как земля, а вы вокруг - как звезды? В от наш инжир, вот винограда грозди! Лепешки теплые, пока не поздно, я по куску вам отломлю, друзья!Горит очаг, смешав в домашнем дыме дыханье сада с ветерком пустыни. Вот персики с бочками чуть седыми, но раньше их давайте взрежем дыню! Мы в этом не раскаемся, друзья!Теперь, когда уже всерьез сидим мы, отведайте самсы, казы, нарына! Пусть их названья непереводимы, но, чтобы суть понять, необходимо их все подряд попробовать, друзья!Вино у нас домашнее, густое, в нем слиток солнца плавает в настое. Есть предложенье, самое простое: без лишних слов кувшина дно пустое в кратчайший срок исследовать, друзья!Вот вносит Мухаррам, моя супруга, два блюда с пловом, два горячих круга! Она прикладывает к сердцу руку и не спеша плывет от друга к другу, и к плову приглашает вас, друзья!А после плова, за зеленым чаем, мы к берегу поэзии причалим: Фуркат, и Пушкин, и Джами вначале, ну а потом, друг другу отвечая, и что-нибудь свое прочтем, друзья!Есть ваши книги у меня на полках, есть и мои. Взгляните втихомолку: писал я много, жил довольно долго, и сколько их, я сам не знаю толком, пусть, если захотят, сочтут друзья!Я заболтался! Время пролетело! Душа бы вечно бодрствовать хотела, но, к сожаленью, спать желает тело… Ночуйте здесь! Мы быстро это дело устроим каждому из вас, друзья!Кто помоложе, тем ковров наносим, кошму в саду, под абрикосом, бросим, молодоженов на чердак попросим: в Узбекистане ведь такая осень, что простудиться мудрено, друзья!Итак, устами старого поэта я вас зову, прошу запомнить это. Пусть издали, пусть даже с края света, хотите - осенью, а не боитесь - летом к нам приезжайте погостить, друзья!

1959

Перевод К. Симонова

ДОЧЕРЯМ МОИМ - ШЕЛКОВОДАМ

По всей земле, вдоль пашен и воды, встают посадок юные ряды, бойцы весны, грядущие сады, зеленая награда за труды, - встают, чтоб сделать край наш краше.Хоть солон пот, рождает сладость труд! Вот маленькие яблони растут, алча, урюк и груша встанут тут, тал - вдоль арыков, вдоль обочин - тут… Растут, чтоб сделать край наш краше!Тутовника повсюду - без числа! Кто говорил: не знаем ремесла мы, кроме хлопка? Скромность мне мила… А шелк узбекский? Все ведем дела мы так, чтоб сделать край наш краше.Чтоб семя вглубь пустило корешок, чтоб хлопок к свету вышел на вершок - труда, заботы сколько! Так и шелк… Повсюду труд! Верней я не нашел пути, чтоб сделать край наш краше.Вот шелководы-девушки: глаза - как сгустки ночи. Талия - лоза! Из нитей шелка сплетена коса… Смотри: они и есть земли краса, а трудятся, чтоб сделать край наш краше!Как с чувствами мне образы сроднить - с чем шелковода труд могу сравнить? Поэт из сердца тянет песни нить - так и они живую шелка нить растят, чтоб сделать край наш краше.

Зато и слава им по их делам. Везде известен тонкий их талант, о них слагает песни Маргилан, и я, старик, воспеть бы их желал за то, что край наш делают всё краше…

1959

Перевод А. Наумова

ПОЙДЕМ СО МНОЮ РЯДОМ

Ярче бархата тюльпановый простор. Перед ним рисунок ткани сущий вздор. Здесь естественность - о ней и разговор. Час цветенья, чья-то песня возле гор. Черноглазая, сама ты как весна.Твои щеки от смущения горят. Сладость меда на губах и аромат. Хмуришь брови, но не скроешь нежный взгляд. Убегаешь - возвращаешься назад. Но скажи, куда путь держишь ты одна?Всколыхнулось мое сердце, как родник, а в ответ твое забилось в тот же миг. Сколько радости, волненья скрыто в них. Два ручья бегут, давай догоним их! Только внешне ты грустна и холодна.Оглянись и посмотри по сторонам: вся краса земли и неба - это нам. По тропинкам побежим и по холмам, счастье юности разделим пополам. Говорят, дорога жизни так длинна… Не устанет тонкострунный, звонкий саз, выручающий влюбленных всякий раз. Он мелодией простою, без прикрас, сокровенное признанье передаст. Ты послушай, как поет, звеня, струна.Будь со мною. Не дразни, не обещай, как росу, желанных чувств не иссушай. Скоро лето. Полон зноя южный край… Приходи, пока вокруг бушует май, черноглазая, сама ты как весна!

1959

Перевод Р.Фархади

СВЯЩЕННОЕ ВРЕМЯ

Опять зарею звонкий слог навеян. Опять о вас под сердцем бьется стих, бесценных дней бесценные мгновенья в бескрайнем море быстрых лет людских! И тополей тяжелые колонны листву роняют, как слова с пера, и, видно, вправду строчкою коронной тетрадь украсить - самая пора… Мое неповторимое столетье, припомнишь ли?.. Пятнадцать лет назад о Времени на медленном рассвете стихи слагал я, в тихий выйдя сад…Пятнадцать весен минуло Пятнадцать июлей в жарких сгинуло песках. Земля листвой успела запятнаться пятнадцать раз, и шли снега пятнадцать бессонных зим, не тая на висках… О время, время, что за шаг нам нужен, чтобы, забвенью злому вопреки, опять ступить на берег тот минувший, за эту ширь стремительной реки? Тогда солдаты, что остались живы, шли по домам, развеяв ураган… И стал солдатом нового призыва их у дверей встречавший мальчуган! О, если б годы, как гранат, я выжал - их алый сок, наполнивший бокал, взметнул бы строки гор высоких выше, поэтов сделал равными богам! На ласковом Отчизны небосклоне всегда разлито доброе тепло. Кто перед горем голову не склонит - легко усвоит света ремесло: из горечи, которой нет предела, из черноты поруганной земной слепить весну и роще поределой опять вернуть могучий дух лесной. И - где судьба кровавая играла - нарезать пашни, расселить рои, и новое обличье Сталинграда прозреть сквозь дым и ужасы руин… О славная истории страница! Мы трудно жили, годы торопя, но что, скажи, с тем подвигом сравнится, что вписан нашим мужеством в тебя? Ты наши дни заслуженно воспела как новую истории весну, вновь города вознесшую из пепла, поля войны вернувшую зерну. И время, что повелевало всеми, летя стрелой, тащась ли, как арба, мы до конца смирили - строя. сея, осуществив высокие права! О гордая эпоха покоренья: огонь звезды - как ближний свет окна… Смотрю на молодое поколенье: какая воля мир познать до дна! Где та луна, что нас с ума сводила, всплывая над загадочной страной?.. Как мяч футбольный, древнее светило к ним повернулось новой стороной! Где тайна мира, та, что нас томила в чужих глазах, в страницах редких книг? О, мне сдается: те секреты мира все азбукою сделались для них! Им всё теперь под синей крышей неба сулит и дарит добрые дары, и воле их ни в чем преграды нету - в песках пустынь, в волнах Амударьи!..О время, время, где твой миг коронный, твоя непревзойденная пора?.. Вновь тополей тяжелые колонны листву роняют, как слова с пера. Летит, летит листва навстречу полдню, и память наплывает на меня. Так ясно деда собственного помню: он искры высекает из кремня… Горит чорак, как дьявольское око, под крышею угарно и темно, и бабушка моя, вздохнув глубоко, опять берется за веретено… Я трижды славлю мощный ток Фархада и голубое топливо Газли - тот жар земли, что, одолев преграды, мы в каждый дом теперь перенесли; я славлю хлопка белые громады, из пестрых тканей девушек наряд я, гордою увенчанный наградой, сменивший веретенца комбинат; я славлю мир природы покоренной, тебя я славлю, гордая пора! И тополя, как времени колонны, листву роняют строчками с пера.

1960

Перевод А. Наумова

ВОСПОМИНАНИЕ О ДРУГЕ

Мы в молодости в Самарканде стояли с тобой, смотря, как на тучах вставала стена Улугбека… И вместе письмо москвичам мы писали с тобой. И вот мы в разлуке теперь - до скончания века.Где ты, дорогой мой? Я слышу напев твоих строк - Твой маленький внучек сидит у меня на коленях. И медленный ветер струится, как тихий поток, над мирной семьею твоей в сиротеющих сенях.В саду моем сорок деревьев урюка растут, - твоя это память, ты сам посадил их когда-то.Я слышу дыханье твое, когда розы цветут и в школе соседней галдят и играют ребята.Ты ног своих в кровь не изранил в Джизакских степях в былом, когда старцы-бахши свои пели сказанья. Весны твоей цвет не развеется в дальних веках - живых твоих строк никогда не пройдет обаянье.Как в зеркало я погляделся - и затосковал: я весь поседел, словно хлопок…. Ровесник мой, где ты? где дни, когда ты под дутар за столом запевал? О верный соратник, о искренний в песнях мой, где ты?Добро, что я вижу всё новых и новых друзей Средь учеников… Их беседы - мое утешенье; Пусть жизнь моя повести древней Хорезма длинней, в их спорах горячих - мое и твое продолженье. Тебя они благодарят, о мой брат Алимджан! От сердца тебе говорят: "Рахмат, Алимджан!"

1960

Перевод В Державина

ПРЕДПРАЗДНИЧНЫЕ ДНИ

Дышат праздничным ароматом хлопка низкие облака, голубые садов громады осень золотом облекла. В этом радостном изобилье, добрым соком полня стакан, положить и мы не забыли нашу долю на дастархан. Всенародные караваи за широким земли столом - с хлебом движутся караваны казахстанских автоколонн. И украинских, и сибирских урожаев течет река - и далеких плодов, и близких благодатные вороха. Осень валит могучим валом - а казалась на вид скромна! - и обилием небывалым не вмещается в закрома. Из того, что труд наш нажил. полевая взрастила даль, - долю выделим братьям нашим, не промешкав, отправим в дар… Ветер бродит с мыслью единой - ароматы вдохнуть полней - и едва шевелит седины на висках хлопковых полей. И над этой возней мышиной, годовой завершая круг, друг за другом идут машины - продолжение умных рук. Видишь радостных лиц сиянье? Наши девушки за рулем! Мы труда и счастья слияньем нашу память в века прольем. И не здесь ли, скажи, начало одоленья дальних вершин, что веками наш гений чаял и сегодня лишь совершил? Стала близкой на ощупь лунность, поглотила болезни мгла!.. Жаль, что наша с тобою юность в том участвовать не могла. Жаль, что донизу, мне сдается, нашей жизни заполнен лист… Что же сердце, как прежде, бьется перед светом девичьих лиц? И с вниманием неослабным прочитать спешит наяву в книге нашей хлопковой славы вновь дописанную главу… О, как пышно садов громады осень золотом облекла! Добрым, праздничным ароматом дышат белые облака…

1960

Перевод А. Наумова

ПЕРВОМУ КОСМОНАВТУ

Мы о небе издревле мечтали и пели. Ты вступил на его голубые ступени. Ко всему, что веками поэты слагали, ты прекрасную песню добавил, Гагарин! Было небо загадкой, а стало задачей, - штурм высот поднебесных победою начат. Человеку достойно быть сильным, крылатым, он - гигант, человек, а не крохотный атом! До прекрасной Зухры нам осталось немного - станет путь до нее караванной дорогой. Караванным путем к звездам двинутся люди. Так хотим мы идти. Так идем. Так и будет!

1961

Перевод Р. Казаковой

НАЧАЛО ЛЕТА

Я хочу написать о начале чудесного лета, чтобы строчки журчали, струясь, как прозрачный ручей. Я вручу базилик со словами любви и привета тем, кто в сад мой войдет, пожелав мне безгорестных дней.Полюбуйтесь на мир, как душа моя щедрый, широкий, на сури отдохните под сенью раскидистых ив. Или в сердце войдите, не надо стоять на пороге, я приму вас радушно, в почетном углу усадив.Дастархан изобилья раскрою бутон за бутоном, не скупясь угощу долгожданных гостей дорогих, как подружка заветной подружке, немного смущаясь, шепотком расскажу о мечтах и желаньях моих.Посмотрите на эти прелестные саженцы тута. Сотни дней не пвошло, а уже завязались плоды. Прикоснешься слегка и сияешь, как майское утро. Если цель благородна - не будут напрасны труды.Тут подарит плоды розовато-жемчужного цвета. Мы их "балхом" зовем, "марвартоком" ферганцы зовут. Он подспорье семье, украшенье лучистого лета. Не ленитесь, друзья, посадите в саду своем тут.Ароматная, с запахом амбры, мерцает клубника, первозданно сладка, точно жаркие угли красна… Нет, не угли. На губы красавицы нежной взгляни-ка. Вот с чем схожа и цветом, и сладостью нежной она.Положу на хрустальное тонкоузорное блюдо темно-красные ягоды-лучшей черешни моей. Кто отведает это пурпурное сочное чудо, скажет: "Нет на планете черешни вкусней и сочней".И за вишни, друзья, похвалите хозяина сада. Съешь - и спросишь себя, не попал ли ты случаем в рай. Девять ягод раздавишь, положишь кусок рафинада, чаю в чашку нальешь - несказанный получите чай!Гнется медное блюдо под гнетом сладчайших урючин, точно шарики меда, лежат они желтой горой. Стрелка каждой ворсинки сверкает, как маленький лучик, как летящая мысль, как росинка рассветной порой. Всюду нынче в избытке созревшие сладости эти. Вся отчизна - цветник, в каждый сад можно гостем войти… Небольшую газель я хотел сочинить на рассвете, а прошелся по саду - и вышла поэма почти.

1961

Перевод В.Липко

ПЛАТА ЗА СОЛЬ

Помню дедовский жалкий надел шириною с танап, на земле неполитой кустарники тощие хлопка. От работы у бабушки не разгибалась спина… В поздних сумерках ужин - горшок кукурузной похлебки. Урожая не хватит, чтоб саван старухе соткать, всё уходит на подати да на уплату закята. В жаркий день для питья никогда не хватало глотка, но вода разливалась, журча, у соседей богатых. Сколько слез подсмотрел я… Не молкнут в сиротских ушах вздохи робкие жалоб, что мир этот плохо устроен. Вижу темные лица, печаль, безнадежность в глазах, слышу стон веретен и глухой перестук маслобоен. За стеною работа тяжелая ткацкая шла, ну а мне на штаны даже бязи куска не хватало. Дочь от ослы единственная у ткача умерла. Медлил он и вздыхал, - видно, силы от горя не стало. У плотины мираба бадейками хлюпал чигирь, как скрипел он, в движенье слепым ишаком приводимый… Прославляю наш день, предо мной - необъятная ширь! Но порой оглянуться на прошлое необходимо.

1961

Перевод В Державина

БУКЕТ МИРЗАЧУЛЯ

Прохладой Сырдарья неспешно дышит, пропахла дыней степь за пядью пядь. Сад весь в цвету, письмо для солнца пишет в сто тысяч листьев. О любви опять.Земля кругом, земля - не хватит взгляда. И мысль, как ток летящая, как свет. Им для начала слиться было надо, чтоб всё вокруг постичь, держа совет,чтобы песчаный, лунный лик пустыни стал всех земных на радость не скупей. В простом быту есть вещи непростые, чтоб их познать, из глубины испей…Шла замуж за Юлдаша-тракториста в Баяуте хлопководка Латофат, и жар от их любви пылал на триста окрестных верст, и пелась песня в лад.И новобрачных круг гостей согласный смущал безбрежьем дружбы и родства, и предсказал им старец седовласый по веку счастья. Пусть их сложат в два!А в хрустале пылали розы немо, что ни бутон - в яйцо величиной. То был не стих в шесть строчек, а поэма, покамест не написанная мной.И старика рябого, безбородого спросил я: "Чьи взрастили их края?" - "Хоть дом их - наш совхоз, а нянька я, не перечесть мне всех колен их рода.И если есть до поисков охочие, так тут и выбор полный, и простор: их маточники из Москвы и Сочи, из Киева и Бостандыкских гор!.."И разомлел сосед мой и распелся: "В них всё слилось, всё свой нашло уклад - роса лесов, рябины сок и персика, рассвет над рожью, над волной закат…"Ты прав, старик, прав, соловей в ударе. Прав, мастер от мотыги и поэт. Я знаю сам сердца, дороги, дали, откуда этот свет и этот цвет.Всё сеяно тут нами и лелеяно, и всякий труд благословен и свят, но начинался от декрета Ленина на Мирзачуле каждый дом и сад.Нам сто народов братья и попутчики, но вместе все мы - спутники при нем! В совхозе свадьба. Пробки бьют, как пушки, пылают розы полднем и огнем.

1961

Перевод Н. Грибачева

УЧИМСЯ ДУМАТЬ

Мухтарджан спросил у своей шестилетней сестренки: "Мунисхон, а скажи по правде: ты думать умеешь?" Мунисхон удивленно взглянула на брата, хмыкнула, вздохнула и, наконец (конечно, чтоб выиграть время, - о, женское это лукавство!), спросила: "А как это - думать?" Мухтарджан посерьезнел, свел брови на переносье и показал: "Вот, я думаю…""А о чем ты думаешь?" - "У-у, о многом! Вот… была бы… гора мороженого, или целый казан каймаку, или весь наш сад - из одной черешни, или сыр - во-от такой, как дом…"У Мунисхон потекли слюнки. "О-ой! - сказала она. - Подожди, братик, я тоже попробую: вот… была бы хоть одна кукла, чтоб не портился сразу завод! И чтоб она меня видела, даже если закроет глаза…""Придумала тоже! Тебе еще надо учиться! Вот, например, хочешь быть мамой?" - "А ты?" - растерянно говорит Мунисхон, ресницами хлопая, точно бабочка крыльями. Мухтарджан сердится: "Я ж не девчонка! Это девочки могут быть мамами. Вот вырасту до пятисот лет - стану отцом!" - "И дочка у тебя будет?" - "Будет сто дочек!" - "А как их будут звать?" - "Всех будут звать Мунис!" - "Ой-ей! - говорит Мунисхон. - А я, когда буду мамой… У меня будет тыща мальчиков, и всех будут звать Мухтар!" - "Ой-ей!" - говорит Мухтарджан и, довольный, щелкает языком. А из водопроводного крана тихонько течет вода, и сад негромко шумит, и двое моих малышей понемногу учатся думать.

1961

Перевод А. Наумова

ЦВЕТНИК

Устрой цветник - величиной хоть с небольшой ковер, тогда всегда придет любой с охотой в этот двор. Ну а скажи, ты знаешь, как устраивать цветник? Уж если в этом не силен, признайся напрямик. Вокруг куста душистых роз - годятся все цвета! - чабрец, гвоздика, портулак займут свои места. Не позабудь про львиный зев, а также и про хну и васильки, а среди них - ромашку хоть одну! Тут - петушиный гребешок, там - белая душица, по краям зеленый дерн - ну сам собой ложится! Потом проверку учини, мой честный ученик: у пчел ученых уточни, как пахнет твой цветник! Устрой беседку. Всю вьюнком обвить ее не грех. Ну вот и всё. Еще взгляни, нет ли каких прорех. Цветник твой мал - всего с ковер! Но это ничего. Он на страну твою похож - так ты взрастил его. И будешь часто отдыхать ты в этом уголке и сладко родиной дышать в душистом цветнике!

1961

Перевод Р. Казаковой

ВОДИТЕЛЯМ "ГОЛУБЫХ КОРАБЛЕЙ"

По волнам густого хлопка, в ясной утренней дали проплывают друг за другом "голубые корабли". И похожи вереницы этих чудо-кораблей на жемчужные цепочки перелетных журавлей. Ближе, ближе гул моторов, а в ответ поют поля… Кто же это за штурвалом головного корабля? Вижу пеструю косынку, озорных бровей разлет, - черноглазая узбечка "голубой корабль" ведет.Бьет в лицо задорный ветер, жарко с самого утра. Смотрит радостно и гордо комсомолка Манзура. Влюблена в свою машину, не машина - просто клад: чисто хлопок убирает этот мощный агрегат! А за ней ведут подруги в пене хлопковых долин строй таких же хитроумных, удивительных машин. "Добрый путь вам, дорогие!" - крикнуть хочется вослед. Как отец, любуясь вами, восторгаюсь, как поэт.В дружных семьях, в светлых школах, веселы, умны, горды, вы росли, не зная страха, униженья и нужды. Вам не прятать лиц пугливо и не плакать взаперти. Яркий символ новой жизни - ваши вольные пути. Слаще меда Арсланбоба ваши нежные черты, шире зорь над Сырдарьею ваши смелые мечты. Встречу вас - и в старом сердце заструится кровь быстрей: сколько у меня красивых и счастливых дочерей!

Дни уборки наступили, и поля блестят кругом, будто солнечные чаши с закипевшим молоком. Каждый час рабочий дорог, зря мгновения не трать - быстро, чисто, до пушинки хлопок надо собирать. Весь народ сегодня в поле, и шеренгою стальной на заре ведут машины ученицы Турсуной. Проплывают с львиным рыком "голубые корабли" - будто острыми клинками грудь долины рассекли.Добрый путь! Не уставать вам, черноглазые мои! Вам дарю я эти строки восхищенья и любви. Вдаль ведете вы машины, чуть качаясь на волнах, будто сказочные пери на волшебных скакунах. Пусть лукавят ваши брови и звенит задорный смех, пусть на всех дорогах жизни вам сопутствует успех, пусть вас песней окружает всенародная хвала, пусть везде примером служат ваши славные дела!Не хочу я, чтоб джигиты обижались на меня, чтобы критики злорадно покушались на меня, чтоб могли с усмешкой люди о стихах сказать моих: "Хоть и стар, а воспевает только девушек одних!.." Нет, герои мирной битвы, славные мои сыны, в сердце солнечные строки и для вас припасены. Выйдешь к хлопковому морю в золотой рассветный час, только глянешь - и невольно залюбуешься на вас.На своих стальных тулпарах в алом пламени зари к рубежам большой победы движутся богатыри. Брови сдвинуты упрямо, руки стиснули штурвал, и, на доблесть вашу глядя, вас бы львами я назвал. На гвардейцев вы похожи, взявших с боем высоту, - сотни тонн уже сегодня у любого на счету. На батыров вы похожи из прославленных легенд - равен подвигу Фархада каждый собранный процент!Но любовь, что затаилась в ваших пламенных глазах, разве выразить в процентах, разве взвесить на весах? Горы сдвинуть вы готовы, все преграды сокрушить - лишь бы нежную улыбку глаз любимых заслужить. Вам, упорным, сильным, зорким, всё на свете по плечу, пожелать большого счастья вам заранее хочу. Завершим уборку с честью да итоги подведем, и тогда начнутся свадьбы, радость хлынет в каждый дом!..По волнам густого хлопка в ясной утренней дали строем движутся машины, будто в небе - журавли. Я гляжу - и в старом сердце кровь струится веселей: сколько у меня счастливых сыновей и дочерей! Весь народ гордится вами, вашей славой восхищен, собирайте быстро, чисто сотни белоснежных тонн! Вас увидев за штурвалом "голубого корабля", птицы вслед крылами машут, и хвалу поет земля.

1962

Перевод С. Северцева

НУ И ЧТО Ж…

Эта девушка - радуга, солнце само. Я увидел ее у ворот СамГУ. Скинуть годиков тридцать бы! Да не могу. Значит, сердца я распахнуть не смогу?Нет, не так-то я прост, чтоб просто уйти. Говорю, чтобы ей уста отворить: "На изюмный базар как, скажите, пройти?" - вот что я говорю. А что говорить?Нежно-нежно звучит в ответ голосок - ветерка самаркандского утренний вздох: "На изюмный базар? Ай, узбек! Вот простак! Среди белого дня заблудился, чудак…"В этом городе я от рожденья живу. Знаю каждую улицу, каждый дом. Только - пусть говорит, даже, может, бранит, я навряд ли о том пожалею потом.Лишь бы слушать ее, лишь бы видеть ее… Ну а что тут поделать, раз это так? Самаркандская звездочка, да, я влюблен. Ну и что ж? Полюбил. Ну узбек… Ну простак…

1962

Перевод Р. Казаковой

СЧАСТЛИВЫЕ СТРОКИ

Весной конем могу вполне назвать я стригуна - ведь вправду из него коня нам вырастит весна. Я славлю мой народ - и все прошедшие года, и завтра, - им душа моя особенно горда.Вот говорят в народе: "Кто мудрее, чем народ? Коль друг твой - караванщик, стань творцом больших ворот". Вы слышите, вы видите, идут большие дни! Должны мы с вами быть большими тоже, как они.Мы хлопок в поле сеем, это наш привычный труд. Что сделано с любовью, то и годы не сотрут. Рабочие мозоли засыхают на руке, но след от поцелуя свеж навеки на щеке!Металл Алтынтопкана… Всех богатств страны не счесть! А честь у всех своя, а хлопок - это наша честь. Гордимся белым золотом, красой его живой. Отцы из рода в род для нас хранили опыт свой.Когда мы удивляемся, мы говорим: "Ой-бой!" Сегодня, изумленные, толкуем меж собой: "Ой-бой! Вот это год! Тут разве вымолвишь одно: такого урожая мы не видели давно!"Спасибо хлопкоробу за труды и честный пот. Избавил хлопкороб меня от всех забот. Родной кишлак приветствует героя своего, и город по-рабочему спешит обнять его.Летите, годы быстрые, день, счастье нам дари, широкое и щедрое, как воды Сырдарьи, и пусть поэт почувствует, к столу садясь с утра, как жизнь на лист торопится сбежать с его пера.

1962

Перевод Р. Казаковой

СИЛА ОДНОГО ПРИВЕТСТВИЯ

Чайхана, прозрачный хауз. Мы сидим под сенью ивы, перед нами чай, лепешки, сотовый душистый мед. Мы беседуем. Беседа, как ручей неторопливый, никому не досаждая, рассудительно течет.Мы довольны белым светом, белый свет доволен нами. Да и как не быть довольным? Мы не зря прошли свой путь. За плечами груз познанья, опыт жизни за плечами, - любо-дорого послушать, любо-дорого взглянуть.Если бы сама природа услыхала наши речи, позабыв дела другие, к нам подсела бы тотчас. Все слова как поцелуи, мы друг другу не перечим. Потрудились мы на славу, славен и покой у нас.Мы давно друзья. Юлдашев - тестомес на хлебзаводе, Абдулла - бухгалтер в школе. Стаж работы - тридцать лет. Захиджан - артист известный. Весельчак, одет по моде. Шестеро - пенсионеры, щедрой осени букет.Мы друг друга угощаем, как завещано от дедов, прижимая руку к сердцу, щелкая о край пиал. Каждому - седьмой десяток, каждый многое изведал, в каждом искренностью светел сердца доброго кристалл.Вдруг - вот не было печали! - в чайхану ввалился пьяный, с пьяной руганью похабной, с пьяной яростью в глазах. Стал толкаться, стал швыряться хуже вихря-урагана. "Всех, - кричит, - перелопачу! Всё и всех вас - в пух и прах!"Бог ты мой, какую мерзость вынуждено слушать ухо! И никто от этой грязи защититься не волен. Вмиг беседа омрачилась, будто в чай попала муха… Будь ты трижды проклят, пьяный, смрадом дышащий дракон!Но рванулись два джигита к хулигану-самодуру, завернув, связали руки, подтолкнули, увели. Мы подавленно молчали, переглядывались хмуро: "Как обидно, что такие пачкают лицо земли!"Долго разговор заглохший не налаживался снова, будто сел верблюд на скатерть, всё изгадил, всё измял. Наконец Нурмат-литейщик произнес такое слово: "Вот они, шальные деньги! Весь в отца пошел, шакал.Я их знаю - мы соседи. Спекулируют плащами, кофтами из-за границы, а потом вот эдак пьют". - "Воры", - пробурчал Юлдашев. И опять все замолчали. Может, по домам податься? Может, разойтись?.. Но тут…Тут вошел румяный парень с кучерявой черной челкой. Это был наборщик Первой типографии Афзал. "Здравствуйте, отцы! - сказал он. - Счастья вам и жизни долгой!" И почтительно, с поклоном руку каждому пожал.Чуть привстав из уваженья, мы Афзалу отвечали: "Будь и ты, сынок, удачлив! Будь и ты здоров, сынок!" И опять беседа наша зажурчала, как вначале. Вот каков он, слов приветных чудодейный огонек!Ну и хватит! Многословье не для старого поэта. Чувствуй меру. Много воли не давай в стихах словам. Рассказал о животворной силе доброго привета - дальше не тяни рассказа, точку ставь, Гафур Гулям.

1962

Перевод В.Липко

ВЫМПЕЛ

Это - знамя науки и знамя победы для всех на планете. В горн трубит Прометей: просыпайтесь, живые, уже вы не дети! Это - факел над миром, до дна осветивший зрачки человека, наше "Здравствуй!" Луне, встреча старого века и нового века! Нас веками свет лунного диска манил в неизвестные дали. Верим, сбудется всё, что мечтатели-предки до нас загадали. Это - чудо: частица советской земли прикоснулась к Луне желтолицей. Праздник в каждой семье, и в деревне любой, и в столице. Мысль летит среди звезд, мысль спешит, обгоняя светила. Мысль бездонную тьму бесконечных галактик для нас осветила. Алишер Навои, вдохновляясь, глядел на Луну и писал, за страницей страницу листая. Я, Гафур, может статься, строку завершив, на Луну - отдохнуть перед новой строкою - слетаю…

1964

Перевод Р. Казаковой

БЫВШЕЙ МОЕЙ ЛУНОЛИКОЙ

Любовь моя, ты для меня, наверное, - вся жизнь, всё, что в ней вечно, что мгновенное. Заря, отрада - искренняя, верная, дышу тобой, иначе - не могу.Лицо твое, сквозь дни и годы - юное, в лучах моей любви - золотолунное, я сравнивал с луною в полнолуние. Я сравнивал, а нынче - не могу.Когда Луна с "Луною-9" встретилась, в подлунном мире что-то вдруг наметилось такое, что влюбленным мной заметилось: по-старому писать я не могу!Прощай, былого лирика великая, прощай, моя былая луноликая! Но неужели станешь ты безликая? Нет, допустить такого не могу!В твое лицо смотрю с утра до вечера, твои глаза распахнуты доверчиво, в твоих зрачках весна качает веточки, и я без них всё так же не могу.Опять вдвоем в работу мы впрягаемся, и даже если иногда ругаемся и так ругаться не остерегаемся, без этих ссор я тоже не могу!Товарищ мой, мы - что-то неделимое, и это, видно, непреодолимое, на счастье жизнью каждый день даримое, - отдельно не хочу и не могу.А годы как цепочка журавлиная: коротенькой была, а стала - длинная. Прощайте, птицы! Их живому клину я машу печально вслед, пока могу.Ах, много было, милая, налетано. Но сколько впереди еще наметано! А небо нам с тобой на пару отдано, - летать один, как прежде, не могу.Всё, что мое - твое, вдвоем освоили, построено - так, значит, вместе строили. Пусть спорили, но строили, хоть спорили, и я уже иначе не могу.Старинным слогом слуха не насилуя, луну в покое я оставил, милая, но чувствую в себе, как прежде, силу я любить тебя - иначе не могу.

1964

Перевод Р. Казаковой

ВИШНЯ

Уж если хочешь ты узнать ей цену, к ее рубинам руку протяни, перелистай неспешно Авиценну, на наманганских девушек взгляни. Так благодатны земли Намангана, так сочно кровь здоровая красна, что вишня здесь и созревает рано, и поражает алостью она. Кровавит губы плод ее бескровный… Когда же оторвусь я наконец! Болит язык, припухли губы, словно всю ночь я целовался, как юнец! Вишневый сок, живительная влага, прости мои смятенные слова, искрись, вливайся в кровь мою на благо, пока она, вишневая, жива. А вишенки мои в саду - всё выше. И я желаю другу своему: "Пусть твое счастье множится, как вишни!" - немалого я пожелал ему. Сухая вишня нам зимой отрада - люблю ее чистейший аромат. Вишневое варенье! Тоже надо! Поэт варенью, как ребенок, рад. Дочь сада, вишня, дай припасть губами и за такую жадность не кори. Хотя б на миг разбереди мне память, пожаром лета сердце уколи!

1964

Перевод Р. Казаковой

УЧЕНОМУ ПРИЯТЕЛЮ

Ты встречался с нами нередко и говаривал неспроста: "У Мешхедского минарета вся обязанность - красота!" Что рассказывал ты, о чем нам? Речь текла твоя, как ручей. "Цель учености - быть ученым!" - вот был смысл твоих речей. Ты в какой-то блистал плеяде, чем-то славился, может быть, но заслуги твои, приятель, мы успели перезабыть. Позабыли и взгляд твой вещий, важность в голосе и в руке… Точно так забывают вещи, в старом сложенном сундуке. Ибо память не купишь саном - гордый нрав у нее и злой. Расстилается бекасамом на воде керосинный слой, но подует недолгий ветер, чуть подымет волну вода - и от пышных расцветок этих не останется и следа. Я не знаю, ты ждал того ли, откровенно гордясь собой, только вряд ли б ты был доволен незавидной такой судьбой. А чего же и ждать иного? Есть у жизни свой потолок. Не воротится к людям снова тот, кто воду в ступе толок. Если попусту жизнь минует - кто поверит ей, что была? Ну а прожитая минута - пуля, выпущенная из ствола. Дешев воздух, которым дышишь. Только видел я на веку: вянут розы покуда пишешь предисловие к цветнику. В нас свой опыт народ посеял. Так пускай теперь в свой черед, точно малые зерна в землю, наши знанья идут в народ. Мы - точильщики вечных лезвий! Нам подсказано неспроста: "Смысл знания - быть полезным. Знак величия - простота".

1964

Перевод А. Наумова

ПОБЕЛЕЛИ ВОЛОСЫ ТВОИ

Жене моей, Мухаррам

Побелели волосы твои, выцвели, как синева в зените. Как их под косынкой ни таи - стали хлопком смоляные нити. Так привычна эта седина, но всмотрюсь - и странно мне немного: неужели вправду так длинна верности высокая дорога? Побелели волосы твои… Отчего ж мне помнятся так ясно эти ночи, розы, соловьи - юности нетронутые яства? Знаю я, что больше не вернуть той весны в урюковом угаре. Но неужто впрямь мы отшагали нам с тобой определенный путь? В зеркала зрачков моих смотри - отражением тебя утешу: в этом мире мы с тобой - всё те же, хоть и белы волосы твои..

1964

Перевод А. Наумова

ТВОЙ ГОЛОС - ЭХО НАШИХ ДНЕЙ

Нашей чудесной поэтессе Зульфии в день ее пятидесятилетия

В объятиях родных небес да будет вечен твой полет. Твой голос - эхо наших дней, пусть он звучать не устает.То вторя отзвукам веков, то трепету живы сердец, звенит твой многострунный саз, как будто жизнь сама поет.Вслед за Мехри и Надирой, Зебинисо и Увайси ты новым факелом зажглась - и к новой жизни он зовет.Когда на радость людям ты с утра берешься за перо, сиянью светлого ума дивится солнечный восход.На крыльях радостных надежд в грядущий мир устремлена, летит к Плеядам песнь твоя и с неба звезды достает.В твоих твореньях - пенье струн, свет, озаряющий сердца, твой тонкий ювелирный труд пленительней из года в год.Как зеркало твоя душа, в ней отразился весь Восток, за щедрый, солнечный талант благодарит тебя народ!

1965

Перевод С. Северцева

МЕТАНИЕ ЯБЛОКА

(Песня хорезмских девушек)

Мои косы волнисты, как волны Аму, а зрачки от волнения зыбче волны. Эй, джигит! Еще яблока я никому не бросала по правилам старины.Прямо к сердцу хорезмской девчонки стартер подключи, комбайнер! Это сердце - огонь. А язык у хорезмской девчонки остер. Что, не веришь мне, Джуманияз? Ну-ка, тронь!Там, где хлопок, нельзя хлопотать без души, а в твоей нынче столько любви и добра… Матназар, так кого же ты выбрал, скажи, черноглазый, с бровями - как шерсть у бобра…Если это - красивая Мамашариф, не тревожься, по девушкам взглядом скользя. Вас и в песне и в наших сердцах поженив, завтра будем женить и взаправду, друзья!Когда кончено дело, приходит пора спелых яблок, цветов и счастливой любви. Пусть метание яблок всего лишь игра, я тебе его брошу не в шутку. Лови!

1965

Перевод Р. Казаковой

РОДИНЕ

О Родина, земля, Отчизна золотая, ищу тебе слова, руду свою дробя… В залитый солнцем мир мечтою залетая, я с детства матерью именовал тебя. Я знал, что от тебя - тепло души и тела, и воздух в легких весь, и сила слов и мышц; и если пелось мне - то это ты мне пела, а если я лечу - ты мой полет стремишь! И спетой песни звук, воды испитой сладость останутся в душе, навек в нее запав; и, силу мне даря, ты не простишь мне слабость, коль растранжирю зря бесценных дней запас!.. И шли года мои. А их немало было! И май надежд моих сменил июль забот. Снял урожай сентябрь. И поздний час пробило. Дохнуло январем: итог подводит год. Мать-родина, но ты ведь тоже стала старше! И радость и беда в прошедшем стали в ряд… А я гляжу вокруг - и вижу: ты всё та же! Да что я говорю - моложе во сто крат! Сверкают юностью электростанций очи, и гребень из лучей - над чащею лесной. И желтизну пустынь, и пятна почвы тощей смываешь ты с лица хлопковой белизной!.. О мать моя земля, Отчизна золотая, твой самый малый вздох я мыслью стерегу. И в давние года мечтою залетаю… Но "мама" говорить неловко старику! И я горжусь тобой! Так дочерью гордишься, что превзошла отца блистательной судьбой. О Родина, ты впрямь мне в дочери годишься, и разве старику угнаться за тобой? Но слышу я в ответ: "Тебе ль в тиши усесться, Гафур, и ждать, чтоб век твой садик посетил? Покуда реки жил в твое впадают сердце, пусть тают на висках снега твоих седин!"

1966

Перевод А. Наумова